С 7 по 13 июля 2002 года в Брисбейне (Австралия) проходил XV Всемирный социологический конгресс. Тема конгресса: "Социальный мир и условия (существования) гуманного общества в эпоху глобализации". Эта тема была представлена в докладе Президента Международной социологической ассоциации (МСА) в 1998-2002 гг.-профессора Альберто Мартинелли (Италия). Различные аспекты этой темы обсуждались на пяти пленарных заседаниях конгресса. Кроме того, в обычном для международного конгресса формате (т.е. имели возможность провести от 14 до 21 заседаний за 7 рабочих дней) работали более 50 исследовательских комитетов МСА по заявленной ими проблематике. Работали также круглые столы, специальные сессии, форумы социологов, говорящих на испанском и русском языках, группы ad hoc, иные формы научных дискуссий. Основными заседаниями помимо президентской сессии были тематические сессии, обозначенные следующими названиями:

1. Неравенство и эксклюзия;
2. Знание, творчество и коммуникация;
3. Сексуальность, семья и формы интимности;
4. Амбивалентность социальных изменений;
5. Различия и политические направления.

    В этих названиях в какой-то мере выражены основные ориентации современной социологии, направленные на изучение мира, усложняющегося под воздействием глобальных объединяющих человечество процессов.
    Остановимся подробнее на Президентском докладе, на характеристике новой проблематики в социологии, на том, какое место занимала российская проблематика на конгрессе и на организационных проблемах.

Президентский доклад

    Профессор Альберто Мартинелли (Италия) поставил перед собою довольно сложную задачу: с высоты своего положения сделать обзор той совокупности проблем, которые относятся непосредственно к теме конгресса. Доклад, на наш взгляд, весьма полезный, особенно в связи с тем, что он опирается не на абстрактно-теоретические соображения о мировых тенденциях, а на значительное число исследований, результаты которых были опубликованы в журнале "International Sociology" и в других изданиях международного характера за последнее время. (Всего использовано более 70 публикаций). Свой доклад он назвал "Рынки, правительства, сообщества: управление в мировом масштабе (Global Governance)".
    Основная идея доклада проф. Мартинелли состояла в выявлении противоречия между тенденциями к возникновению единого (глобального) социального мира, с одной стороны, и состоянием его нынешней разорванности, фрагментарности, конфликтности, сохранения иерархического порядка и неравенства. Автор предостерегает против упрощенного понимания глобализации как чисто экономического или политического процесса. По его мнению, в настоящее время глобальный социальный мир не существует в виде реальности такого же порядка как наднациональные союзы и сообщества. Это-реальность иного рода, проявляющаяся, прежде всего, в потоках коммуникаций, в развитии Интернета, финансовой взаимозависимости. Это-быстро увеличивающиеся потоки людей, капиталов, новых технологий, идей, символов, представлений о благосостоянии и т. д. Новым феноменом социальной жизни в современном мире оказывается то, что судьбы отдельных индивидов и конкретных сообществ могут определяться событиями, происходящими очень далеко от тех мест, где находятся эти люди и сообщества.
    Социология, подчеркивает автор, как дисциплина и область исследований, возникла в эпоху доминирования национальных государств. Она повсеместно ориентировалась на изучение внутренних проблем соответствующих обществ. Новые тенденции, возникшие на пороге нового тысячелетия, требуют разработки нового понятийного и методологического аппарата для их понимания. Мартинелли считает, что теперь социология должна сосредоточить свое внимание не только на внутренних проблемах каждого "своего" общества, а обратить внимание на те сюжеты, которые разворачиваются на стыках взаимодействия различных конкретных обществ, социальных систем и социальных институтов. Эти потоки и взаимообмены между разными обществами требуют нового нормативного порядка и ценностного осмысления. Однако обеспечение нормативного регулирования на мировом уровне задача гораздо более сложная, нежели регулирование на уровне национальных государств.
    Пытаясь преодолеть эту сложность, автор расчленяет предмет своего исследования на несколько областей. Он выделяет следующие области исследований:
а) международные рынки и транснациональные корпорации (в центре исследований вопросы соотношения рынка и права);
б) национальные государства, международные организации, наднациональные союзы, которые опираются на принципы легитимного авторитета (в центре исследований тенденции эррозии национального суверенитета, выявившиеся, в частности, и в событиях 9.09.2001 года (В этой связи докладчик приводит следующие данные, иллюстрирующие невозможность создания непроницаемых границ даже для США. В течение только одного года в страну приезжает 475 миллионов человек, прибывает 125 миллионов транспортных средств, 21 миллион судов с импортируемыми грузами в 301 порт прибытия с 3700 терминалами. Кроме того, ежегодно в страну въезжают 2,7 миллиона незарегистрированных иммигрантов)). В этой же связи рассматривается вопрос о роли международных организаций, в том числе таких, как ВТО и ЕС, причем Европейский Союз анализируется как модель наднационального правительства;
в) коллективные движения и сообщества, опирающиеся в своих действиях на принципы солидарности (здесь особое внимание уделяется роли научных сообществ и массовых - в том числе и антиглобалистских - движений).
    В заключение своего доклада автор обращает внимание на главные препятствия, с которыми сталкивается процесс демократизации на международном уровне (шесть главных препятствий) и на перспективах осуществления демократического глобального управления на мировом уровне.

Новые темы и идеи в социологии

    Новые идеи предлагались и на пленарных заседаниях и в ходе работ исследовательских комитетов, обладающих, как правило, своими ресурсами и средствами общения между членами этих комитетов.
    Приведем несколько примеров. Группа социологов-по инициативе П. Штомпки-в течение рада лет разрабатывала тему амбивалентности социальных изменений. Основная идея, сформулированная группой авторов и вынесенная на обсуждение в ходе одной из пленарных сессий, резюмируется в понятии социальной и культурной травмы, сопровождающей резкие изменения в обществе (в качестве примера использовалось "шоковая терапия", память о войне, о распаде государственности и т. д.). На сессии обсуждалась выдвинутая авторами концепция преодоления культурной травмы.
    Другой пример из деятельности Исследовательского Комитета по социологии организации. На заседаниях обсуждался вопрос о роли национальных особенностей в организации труда и менеджменте на основе сравнительных исследований, проведенных в Японии и Великобритании. В целом следует отметить рост интереса к сравнительным исследованиям.
    Одна из новых тем, привлекающих внимание социологов - социология тела (работала тематическая группа "Тело в социальных науках).

Проблематика России на конгрессе

    Проблематика России не занимала на конгрессе доминирующих позиций. Можно сказать, что зарубежные ученые лишь изредка вспоминали о России в разных контекстах. Так, на тематическом симпозиуме по проблеме "Неравенство и эксклюзия" был представлен доклад проф. Д. Вагеро "Неравенство в здоровье: национальные, европейские и глобальные перспективы", в котором приводились и комментировались данные о беспрецендентном падении рождаемости и росте смертности в России в начале 90-х годов как особом демографическом явлении. В выступлении Н. Смелзера - доклад о последствиях событий 11 сентября-в связи с вопросом проф. Здравомыслова был отмечен новый характер отношений между США и Россией, основанных на интересах борьбы с мировым терроризмом. Разумеется, там, где российские ученые активно участвовали в сессиях, они привлекали внимание к российской проблематике (Н. Покровский, Л. Дробижева, Д. Константиновский, А. Филиппов, В. Радаев, А. Здравомыслов, Ж. Зайончковская и др.).
    В ходе пленарных заседаний был представлен только один доклад, целиком посвященный российской проблематике. Это доклад директора Алексанттери института при Хельскинкском университете проф. М.Кивинена (автор книги "Хаос и прогресс в современной России"). Доклад назывался "Классы в процессе формирования? Переходные процессы в российской социальной структуре"). Председатель сессии проф. Элиза Рейс (Бразилия).
    Тем более важно, что оргкомитет Конгресса принял предложение президента Сообщества профессиональных социологов проф. Н. Покровского об учреждении русскоговорящего форума (со-руководители М. Горшков и Н. Покровский). В ходе двух заседаний Форума выступило 25 человек, в том числе один американский ученый (проф. Берри Джонсон, специалист по П. Сорокину) и директор Алексанттери института проф. Кивинен (автор книги о современной России). Из постсоветских стран в форуме приняли участие проф. Исаев (Кыргизстан) и Е. Садовская (Казахстан). В основных выступлениях на форуме рассматривались проблемы реформы образования, вопросы углубления социального неравенства, характера восприятия реформ общественным мнением росссиян. Все вопросы обсуждались в открытой научной полемике.
    Одно из главных впечатлений от форума-в разнокачественности российской социологии, разном понимании сути и задач самой области знания, в особенности взаимоотношений между российской и западной социологии. Одна позиция состояла в том, чтобы рассматривать российскую социологию как нормальную национальную школу, вписывающуюся в мировое пространство социологического мышления. Другая-как некое обособленное эзотерическиое знание со своим языком, сконцентрированное на интерпретации "российской социальной реальности".

Организационные вопросы на Конгрессе

    Одна из задач Конгресса МСА-избрание нового президента и состава Исполкома МСА. Как правило, эти вопросы обсуждаются заранее и процедура избрания не вызывает конфликтов. Выборы начинаются с избрания президента. Реальными претендентами но пост Президента МСА были П. Штомпка (Польша) и Г. Тернборн (Швеция). Прошел незначительным перевесом голосов П. Штомпка. Тернборн далее отказался участвовать в борьбе за позицию вице-президента.
    Для российских социологов ситуация с избранием нашего представителя в состав Исполкома оказалась непреодолимой. По всем показателям должен был пройти в этот состав Н. Е. Покровский. Прежде всего, он активно и плодотворно сотрудничал со Штомпкой в разработке программы конгресса на правах члена Программного комитета МСА. Он был организатором трех крупных мероприятий на конгрессе, которые прошли весьма успешно. Наконец, он является Президентом Сообщества профессиональных социологов-объединяющих российских социологов на основе признания высокого профессионального уровня опубликованных работ. Все эти обстоятельства, как и поддержка со стороны вновь избранного Президента МСА, обеспечивали Покровскому высокую степень вероятности избрания в состав Исполкома МСА. Однако президент РОСа В. Мансуров-без согласования с научной общественностью (в том числе-по свидетельству двух вице-президентов РОСа-и с руководством РОСа)-также выдвинул свою кандидатуру в состав Исполкома. При голосовании голоса раскололись и ни один из наших претендентов не получил требуемого для прохождения большинства голосов. Причем, Покровскому не хватило одного голоса для вхождения в состав Исполкома МСА, Мансуров же набрал всего несколько голосов "за".
    Потеря вполне возможного представительства в Исполкоме на весьма достойном уровне-еще одно свидетельство недостаточной профессиональной зрелости российского социологического сообщества в целом, неумения и нежелание признавать критерии профессионализма и научного авторитета в качестве наиболее значимых для определения приоритетов в области исследований, подготовки кадров, развития международных контактов.



ЗАМЕТКИ О XV ВСЕМИРНОМ СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ КОНГРЕССЕ В БРИСБЕЙНЕ
Н.Е. ПОКРОВСКИЙ

    Создать завершенную аналитическую картину огромного конгресса едва ли возможно. Как и все предыдущие, XV Всемирный социологический конгресс представлял собой необычайное разнообразие лиц, идей, теорий, предметных областей исследований, внутренних "политических" ситуаций в отношении выборов руководства и т.д. С известными оговорками можно сказать, что в рамках одного большого конгресса существовало несколько "уровней", интеллектуальных "подсистем", которые лишь отчасти пересекались или же соприкасались друг с другом.
    Из этого следует, что участники конгресса на вопрос: "Что вы думаете о прошедшем событии?" могут дать совершенно различные ответы, но все эти ответы по-своему будут верными. Тем не менее, несколько мыслей по поводу теоретического содержания Конгресса.

Печальная судьба теории глобализации?

    Первая мысль носит скорее характер негативный и в ней превалирует частица "не". На мой взгляд, конгресс не обнаружил признаков появления новой социологической парадигмы. Причем это "необнаружение" разворачивалось на фоне снижения популярности теории глобализации, которая доминировала в Билефельде и Монреале. Иными словами, как говорили классики, немое кино снимать перестали, а звуковое-не начали. Теоретическое безвременье, межсезонье. Наверное, можно сказать и так. Но это межсезонье обозначилось в перекрестии двух событий. Группа видных социологов (П.Штомпка, Н.Смелзер, Дж.Александер) в течение последних четырех лет целенаправленно разрабатывала теорию социокультурной травмы, полагая, что этот теоретический конструкт может в какой-то степени стать инструментом анализа и интерпретации перехода традиционных сообществ к стадии глобализации. Теория социокультурной травмы мыслилась как некое дополнение и расширение глобализационной теории, а, возможно, и как новый лидер в области социологической теории. Причем теория эта в значительной степени предназначалась для переходных сообществ (читай: Восточная Европа, страны СНГ, "третий мир").
    В программе конгресса тематика социокультурной травмы была мощно представлена целой серией пленарных заседаний, проходивших в течение всех дней работы форума.
    Здесь, однако, в стройный сценарий выведения теории социокультурной травмы на высокую мировую орбиту вмешались события 11 сентября. Они, как стало видно по результатам конгресса, привели в замешательство все мировое сообщество, включая и передовых социологов. Террористический удар выбил из основания теории социокультурной травмы какие-то очень важные опорные блоки. Для мирового социологического сообщества в одночасье стало не вполне ясным, куда и как "транзитирует" мир. Поэтому вопросы социокультурной травмы отошли несколько на второй план. С другой стороны, подверстать терроризм под эту концепцию также не показалось возможным. Уж слишком грандиозен феномен, чтобы скромно называть его "травмой".
    Нейл Смелзер в своем докладе на пленарной сессии непосредственно попытался провести анализ смысла событий 11 сентября. (Неделей позже этот же доклад с изменениями он воспроизвел на пленарном заседании съезда Американской социологической ассоциации в Чикаго.) И что же? На мой взгляд, доклад маститого социолога в значительной степени повторял клише телевизионных аналитиков: "с одной стороны", "с другой стороны", "надо бороться", "противоречия богатых и бедных стран", "мир протестует" и т.д. Примечательно и то, что на упомянутом съезде американских социологов в Чикаго тема глобализации практически отсутствовала, она словно растворилась.
    Таким образом, 11 сентября, совершило и акт своеобразного социологического террора, не дав взлететь теории социокультурной травмы. Произойдет ли вторичная попытка взлета теории социокультурной травмы и реанимации теории глобализации, покажет будущее.

Выход социологии на панель

    Второй темой, которая, на мой взгляд, зримо и незримо доминировала на конгрессе, стала тема выживания социологии в системе коммерциализировавшегося мира. Характерно, притом, то обстоятельство, что эта тема начала все более отчетливо звучать в выступлениях социологов, представляющие весьма богатые страны, в частности, Австралию. Коротко, смысл проблемы звучит так.
    Социология затратная и нежная наука, она не выживает в условиях борьбы за финансирование. Прежде научная социология находилась в оранжерее, созданной университетами, и только по желанию особо алчных и удачливых социологов контактировала с миром корпоративного бизнеса. Теперь же университетское финансирование исследований снижается по фронту всех социологических дисциплин, и социологию, в том числе и фундаментальную, выталкивают (фактически уже вытолкнули) на рынок. Социологи вынуждены идти на поклон к корпорациям. Но здесь возникает одно досадное противоречие. Мир бизнеса мыслит в категориях бесконфликтного оптимизма и "игры на упрощение", говоря шахматным языком. Напротив, по логической и исторической природе свой социология критична и неоптимистична (в лучшем случае нейтральна) и склонна к усложнениям (многофакторным моделям и пр.). Налицо факт непонимания на, так сказать, клеточном уровне. Что делать?
    Совет со стороны старших собратьев по социологическому разуму, который мы могли получить на Всемирном конгрессе, таков. Учитесь приспосабливаться, "актерствовать", изображайте оптимистов, сводящих все в своих отчетах, условно говоря, к трем выводам и двум тенденциям. А вот в глубинах исследований делайте свою работу, как приказывает сердце и диктует научная совесть. Короче, научное лицедействие и двойничество-формула выживания социологии в обществе коммерции и корпораций.
    Не собираюсь давать хлесткой однозначной оценки этому тезису. У нас в России уже давно многие интуитивно пришли к сходным выводам и успешно их реализуют, посмеиваясь над традиционалистами. Но вот открыто пока еще не всегда об этом говорят. Видимо, настает время превратить невысказанное в самоочевидное. Либо… что?
    Словно в продолжении обсуждаемого тезиса, можно с сожалением констатировать, что австралийское общество ни коим образом не отреагировало на присутствие на своем континенте столь внушительного контингента социологов. Конгресс прошел тихо, контактов с общественностью страны не было никаких, средства массовой коммуникации (даже в далеко не гигантском Брисбейне) молчали и занимались своим делом. Разумеется, никто из участников конгресса не жаждал общественной популярности. Но, с другой стороны, весьма симптоматично, что социология, сама по себе, не интересует тех, для кого она работает. Тут что-то есть…

Новые/старые силы в социологии

    На фоне треволнений европейско-американской и периферической по отношению к ней социологии разворачивался и другой сюжет, имевший свою интригу. Речь идет о мощном рывке социологов и социологии стран Латинской Америки, Азии и Южной Африки. Уже давно вызревали их гроздья гнева по отношению к социологии богатого Севера. Не теряя времени, сотни, если не тысячи, социологов из этих регионов прошли классическую подготовку в западных университетах, но только для того, чтобы создать свою и только свою социологию, фактически отрицающую классическую традицию. Прежде всего, принципиально и последовательно снимается принцип "свободы от ценностей" в социологии. Согласно этой альтернативной социологии, социальные науки принципиально идеологичны (политичны, ангажированы, религиозны и т.д.). Поэтому социологи должны не только изучать все в категориях "бедность-богатство", "включение-исключение", "неоколониализм", "информационный империализм", "антиглобализм", но и активно идти в политику, госуправление, регионоведение, оставаясь при этом социологами, в том числе на кафедрах и в лабораториях.
    Эта нарастающая тенденция в социологии не требует оценки. Достаточно того, что она существует, она расширяется, она фактически подчиняет себе Международную социологическую ассоциацию. Только на основании этого уже следует говорить о ее значимости и серьезности. Немало усилий для вскрытия этих тенденций и их легитимизации положил Иммануил Уоллерстайн, президент Международной социологической ассоциации между конгрессами в Билефельде и Монреале и дирижер выборов в Исполком МСА в Брисбейне. Мне думается, этот выдающийся американский социолог решил увенчать свою многолетнюю карьеру в теоретической социологии и в органах управления Международной социологической ассоциации совершением переворота в мировой социологии и выведением на лидирующие позиции социологов неевропейско-американского региона.
    Окончательного переворота еще не произошло. Но на конгрессе в Брисбейне обозначил дальнейшее и очевидное движение МСА в направлении неклассической социологии. И само по себе избрание Петра Штомпки, чисто классического социолога и продолжателя американских традиций, президентом МСА тут же уравновесилось и перевесилось созданием устойчивого большинства dedicated "неклассиков" в многонациональном составе Исполкома, притом на ключевых позициях. Характерно и то, что следующий конгресс состоится в южноафриканском портовом городе Дурбан, где, видимо, обсуждаемый процесс приобретет, по моим ожиданиям, еще больший размах даже и по чисто географическим причинам.

Русский форум

    А что же российская социология и российские социологи? Как они позиционируют себя в контексте социологического процесса начала века?
    Надо сказать, что открытая нелюбовь к западной традиции в социологии (и, как правило, ее полнейшее незнание) стало, на мой взгляд, отличительной особенностью последних лет развития социологии в нашей стране. Постперестроечное приторное подобострастье перед всем западным к концу 90-х годов сменилось нескрываемым высокомерием по отношению к Западу. Мы, мол, сами всем хороши, и нечему нам там учиться. Говоря о социологии, думается, эта позиция демонстрирует не силу, а как раз слабость тех, кто ее высказывает, пропагандирует и навязывает. В отличие, скажем, от наших коллег в странах "третьего мира", которые строят свою антиклассическую социологию, опираясь на хорошее знание классической традиции и стремление преодолеть ее в силу своего разумения, наши эзотерики лишены и этого знания, а также и внутренней (я бы сказал "классовой") убежденности в правоте того, что они делают. И ежели нет ни того, ни другого, то что же остается.
    Конгресс в Брисбейне сам по себе стал своеобразным социологическим экспериментом, который высветил некоторые позиции и ситуации, характерные для российской социологии наших дней. И этим он также был интересен.
    Перво-наперво, примечателен сам состав группы (не делегации, ибо ее и не было) российских социологов, приехавших в далекий Брисбейн. Этот состав носил крайне смешанный характер, но бросалось в глаза то, что многие ведущие и активно действующие российские социологи не смогли приехать в Австралию, прежде всего, по чисто финансовым причинам. В этом был и парадокс и гримаса ситуации. Многие наши коллеги, известные своими работами во всем мире, оказались лишенными возможности очно воспринимать конгресс и быть воспринимаемыми на нем. Наши фонды, главным образом, РГНФ и Институт Открытое общество, исходя из своих наличных возможностей, смогли оказать поддержку участникам конгресса от России. Но в целом даже эта помощь не смогла, в конечном счете, комплексно решить вопрос российского присутствия и участия на всемирном форуме социологов. Надо с большим сожалением отметить, что в этих условиях Российское общество социологов (по идее, наша национальная организация социологов, как оно себя называет) полностью устранилось от какой бы то ни было деятельности по мобилизации средств, провозгласив политику полнейшей самостоятельности участников конгресса от России в решении вопросов финансирования поездки. Видимо, это также симптоматично для состояния российской социологии, коль скоро она допускает такое развитие событий. Продолжая эту линию размышлений, надо сказать, что в Брисбейне не было и ни одного российского социолога, представляющих студенческие, аспирантские и ассистентские массы наших коллег. Такого еще никогда не было ни на одном из предшествующих конгрессов. Ни один российский молодой социолог не прошел конкурса Оргкомитета конгресса, да и сами аппликации на этот конкурс носили единичный и некоординируемый характер. И вновь мне представляется, что это результат не козней неких злых сил, а просто отсутствия желания и организованности у РОСа сделать то, что нужно было бы сделать по закону, если так можно выразиться.
    В условиях отсутствия в России реального, а не номинального координационного центра по подготовке к конгрессу Сообщество профессиональных социологов вышло с предложением в Программный комитет МСА создать на конгрессе Форум русскоговорящих социологов, позднее для простоты и благозвучия переименованный в Русский форум. Это далеко не новый организационный формат работы на конгрессе. Аналогичные формы существуют для франко-, арабо-, испаноговорящих социологов и в целом относятся по классификации МСА к числу "социологических форумов языковых сообществ".
    Заявка Сообщества профессиональных социологов была с энтузиазмом принята Программным комитетом, и Русский форум обрел свой статус. Однако осуществить всеми принимаемую и всеми одобряемую идею оказалось не так просто.
    С самого начала следовало учесть, что само понятие "форум" не подразумевало жесткой селекции участников. Двери любого форума должны быть открыты для желающих высказаться, в данном случае социологов, владеющих русским языком. Организаторы Русского форума провели рекламно-информационную кампанию в России и основных зарубежных странах, стремясь выявить потенциальных участников форума. Вскоре от российских социологов пришла масса заявок. Однако большинство желающих принять участие в форуме не могли никоим образом гарантировать своей поездки на конгресс. Это создало большие сложности для формирования предполагаемой, но реальной повестки дня заседаний. Тем не менее, официальная программа конгресса включила внушительный список российских социологов с темами их выступлений и названиями университетов, которые они представляют. Само по себе, это стало важным информационным участием в работе конгресса. Уточненная повестка дня Форума была оперативно распространена среди участников всего конгресса накануне открытия Форума.
    В течение двух дней в прекрасной аудитории Квинслендского технического университета проходили заседания Русского форума. Строгая ограниченность времени в рамках расписания конгресса позволила выступить приблизительно тридцати участникам (в том числе из стран СНГ, Европы и США). При этом каждое выступление не могло превышать 10-12 минут. Подавляющее большинство выступлений было опубликовано еще до конгресса в прекрасно изданном ИСПИ РАН при участии Сообщества профессиональных социологов "конгрессном" сборнике докладов. Поэтому позволю себе не комментировать выступления, а поделиться живым впечатлением о том, как реально проходил Русский форум.
    Тон на форуме задавали наши видные социологи, представляющие главные социологические исследовательские и учебные центры, как московско-петербургские, так и региональные (Л.М.Дробижева, Ж.Т.Тощенко, А.Г.Здравомыслов, М.К.Горшков, Д.Л.Константиновский, С.А.Кравченко, А.Ф.Филиппов, А.Г.Эфендиев, О.В.Иншаков и др.). Они выступили с весьма продуманными, взвешенными и, главное, глубоко обоснованными текстами. Причем жесткий временной формат не только не помешал им, но, напротив, еще раз продемонстрировал ту истину, что если есть что сказать, то это можно ярко сделать и за 10-12 минут. Многие выступления сопровождались слайд-проекциями, а аудитория получала распечатки текстов на английском языке. То есть и форма и содержание выступлений полностью соответствовали друг другу, а в целом все соответствовало негласным стандартам всемирного социологического конгресса.
    Справедливости ради надо признать, что некоторые и притом немногочисленные российские участники форума, пользуясь его открытостью, посчитали возможным для себя выступить со спонтанными заявлениями, исполненными каких-то политических аллюзий и митингового накала страстей. Притом и серьезных-то поводов для таких выступлений дискуссия вроде бы не давала.
    Говоря о бесспорном позитиве Форума, можно отметить следующее. На нем обнаружился любопытный эффект. Казалось бы, участники Русского форума в большинстве случаев уже не раз слышали друг друга и в принципе неплохо знают, кто чем занимается и как это у него/нее получается. Но атмосфера Всемирного конгресса как-то совсем по иному осветила и высветила вроде бы знакомый научный материал. Он стал звучать по-особому значимо, значительно и рельефно. Если здесь, в России, социологи еще в значительной степени живут и работают изолировано, то Русский форум, как в фокусе, собрал воедино то, что здесь у нас не собрано. Сказался удивительный эффект единения-не показного, не застольного, но академического, настоящего, а также пробуждение неподдельного интереса к работам тех, кто рядом. Это косвенным образом отвечает и на вопрос некоторых скептиков, которые в кулуарах вопрошали, стоило ли, мол, ехать так далеко, чтобы выслушать доклады хорошо знакомых друг другу русских участников. Думается, не только стоило, но обязательно стоило. И по возможности это надо будет делать и в будущем. Если мы будем интересны друг другу, то станем в итоге интересными и для других. Но никак не иначе! А это может обозначить начало формирования в России широкого и настоящего профессионального сообщества социологов.

Тенденция атомизации социологии

    Эта тема затрагивает и несколько иной, более широкий вопрос. Дело в том, что многие российские и зарубежные социологи, работавшие на конгрессе, отмечали, что конгресс, как целое, как факт и событие, демонстрирует атомизирующую тенденцию в современной социологии. То есть в массе своей социологи не очень интересуются тем общим, всеобщим, что их должно объединять и на чем должен зиждется конгресс. Напротив, конгресс распался на десятки "социологий", на сотни смысловых групповых центров-сообществ людей профессионально и личностно интересных друг другу, но не очень вникающих в эту всеобщую компоненту конгресса и, надо думать, социологии в целом. Эти профессиональные сообщества и группы самодостаточны, самостоятельны и вполне релевантны общей ситуации. Если это так, то Русский форум продемонстрировал свою самодостаточность. Насколько я могу судить, все его участники весьма дорожили своей причастностью к Форуму, стремились с лучшей стороны и в лучшем контексте представить свои выступления, высказывали весьма интересные пожелание на будущее. Все это увенчалось возникновением на Русском форуме неповторимой эмоциональной атмосферы. За пределами форума все его участники работали по своим индивидуальным программам, но в ходе форума мы были чем-то единым. Хотя бы отчасти.

Брисбейн-Москва
Лето-осень 2002 г.



СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ КОНГРЕСС И РУССКИЙ ФОРУМ.
А. Ф. ФИЛИППОВ

    Социологический конгресс в Брисбене оставил у меня, как, думаю, и у многих коллег, двойственное впечатление. Безусловно, это было масштабное событие. Но, пожалуй, еще никогда затертый штамп о кризисе западной социологии не был таким уместным. На конгрессе не проявилось никакой принципиально новой линии, которая обозначала бы реакцию на меняющуюся социальную обстановку XXI в. Нет ни одной магистральной идеи, которую бы, как новинку, оживленно обсуждали в кулуарах. Ни одной фигуры, становящейся заметной в последние годы и закрепившей свое положение именно на конгрессе. Пожалуй, исключением можно считать только избрание П. Штомпки новым президентов МСА. Нельзя сказать, что Штомка принес в социологию какие-то совершенно новые идеи (как Парсонс, Уоллерстайн или даже Арчер), но он принадлежит к числу тех президентов, которые наиболее достойно воплощают mainstream-и в этом смысле Штомка является фигурой очень удачной даже в сравнении с таким доброй памяти патриархом как Боттомор, не говоря уже о совершенно бесцветном его предшественнике Мартинелли.
    По существу, не считая нескольких представлений с участием социологических грандов, конгресс стал (и стал уже давно, не сейчас) одной из редких возможностей собрать вместе бесчисленное множество групп по интересам, как бы они ни назывались: секции, пленарные заседания или ad hoc. Можно предположить, что настоящие дискуссии происходили там, где участники ближе всего соприкасались между собой и в плане личного знакомства, и в плане совместно разделяемых предмета и способа аргументации.
    В этом смысле особый интерес представляет организация Русского форума. Сама идея выступить именно группой русскоговорящих социологов была очень плодотворной. Форум зафиксирован во всех документах конгресса, он имеет перспективы на последующее существование в той или иной форме. Конечно, замысел был шире, чем то, что получилось. В принципе, в мире по-русски говорят не только русские, есть еще люди, профессионально изучающие Россию и занимающиеся социологией. Но здесь, наверное, требовалось чуть больше везения. По-русски если не говорит, то понимает тот же Штомпка. По-русски понимают бывшие советологи, которых не знаю, как теперь и называть. Но, кажется, ни Д.Лэйн, ни В. Теккенберг, ни С. Кларк на конгресс не приезжали. Возможно, однако, что здесь требовалось и больше, чем везение. Нужна была целенаправленная работа по выявлению тех, кто мог бы заинтересоваться таким присутствием, адресная работа по затаскиванию их на заседания и т.п. Зная, сколько сил и нервов отняло даже оформление на конгресс отечественных участников форума, я сомневаюсь, что это было реально. Иначе говоря, это не критика, но сухая констатация того, что некоторый результат требует куда больших вложений. И если на будущее заинтересованность в таком результате сохранится, то и вложения - времени, сил, людей - должны быть большими.
    Но есть и еще один момент, который необходимо обозначить вполне отчетливо. Конгресс, как я сказал, был более всего похож на собрание не людей, но сравнительно мелких групп по интересам. Русский форум как место, где интересен русский язык как форма общения, а не содержание докладов, вряд ли мог привлечь к себе значительное спонтанное внимание. Он и не привлек, потому что был не профилирован по содержанию. Во всяком случае, я познакомился там только с одним посторонним человеком - социологом из университета Приштины Дм. Пожидаевым.
    Была ли возможность сделать Русский форум другим? В принципе, такие возможности есть всегда, но стал бы он от этого лучше? Здесь мы подходим к важному вопросу: нужен ли был этот форум им или нам? Как мне кажется, им этот форум нужен был формальным образом. Это хороший штрих в общей картине конгресса, тем более, что среди бесконечных организационных накладок, переносов, отмен и проч., чем изобиловал конгресс, по-настоящему хорошо организованная машина Русского форума смотрелась очень достойно. Но содержательно форум был нужен, конечно, только нам. Удивительным образом, нам уже давно не случалось встречаться на конференциях компактной группой серьезных профессионалов. Разумеется, не все доклады были равноценны. Не переходя на личности, могу заметить, что в том заседании, в котором пришлось участвовать мне, без двух выступлений можно было обойтись точно. Это очень хороший результат, потому что на большинстве конференций можно обойтись без половины или более того докладов.
    Кому-то может показаться странной форма краткого выступления без дискуссии. Я считаю, что она была выбрана правильно - не только по соображениям времени. Заседание было очень динамичным. Жесткое соблюдение регламента заставляло всех концентрироваться, говорить только самое важное. И вот если бы не было этих двух ненужных выступлений, то освободившееся время - около 17 минут по регламенту - как раз и могло бы уйти на краткую общую дискуссию. Но это - единственное замечание. Еще раз: в отношении содержания очень интересно, в отношении формы - почти безупречно и очень динамично.
    Не могу не сказать и о том, что молчаливо предполагалось многими, но не стало предметом обсуждения. Очевидно, что именно организация Русского форума позволила многим из нас стать участниками конгресса. Очевидно, что хорошо проведенный форум - это организационный плюс его создателям. И очевидно, что это должно было сыграть свою роль при выборах в Исполком МСА. Мы все знаем, что произошло и как произошло - не в подробностях, но по факту. Совершенно ненужная конкуренция между двумя отечественными социологами, один из которых, соорганизатор и идейный вдохновитель Русского форума Н. Е. Покровский имел все шансы, а другой - В. А. Мансуров - не имел никаких, привела к тому, что в Исполкоме нет никого от России. Я считаю, что отечественные социологи должны кое-что знать об этом. И когда через четыре года они столкнутся с проблемами, решать которые легче на родине, со своим представителем МСА, они должны знать, кого благодарить за то, что такой возможности у них не будет.