Грант Российского Фонда Фундаментальных Исследований № 16–06–00572A

Модели кризисной трансформации практик потребления и его оптимизации в современной России

Заявленные цели Проекта на период, на который предоставлен грант

В 2017 году реализованы следующие задачи:
– провести апробацию моделей кризисной трансформации потребления,
- осуществить основной исследовательский этап
- уточнить предметные области проекта.

Содержательно исполнители фокусировались на следующих тематиках.
В.И.Ильин. Углубленный анализ трендов кризисного потребления, компаративный анализ потребления в современных обществах
Н.Е.Покровский. Развернутое исследование потребления города, маргинальных и новых потребительских сообществ. Определение особенностей перетекающей миграции, жидкостной миграции «город-село».
Т.И.Черняева. Изучение протекания конфликтов в сфере потребления в условиях кризиса в ме-гаполисах и глубинке, определение специфики конфликтов в здравоохранении и медицине.
В.В.Козловский. Исследование практик инфокоммуникационного конструирования потребления. Определение связи телесности/ чувственности и потребительских практик.


Полученные за период, на который предоставлен грант, результаты с описанием методов и подходов, использованных в ходе выполнения проекта

1. Потребление представлено в логике цивилизационного анализа (В.И. Ильин, В.В. Козловский)
Цивилизационный анализ представляется рекурсивным задачам исследования потребления, поскольку решает две основные группы проблем. Во-первых, это вопрос границы между локальными цивилизациями, которому посвящено большинство исследований, прове-денных в рамках данной традиции (пространственный ракурс). Во-вторых, это проблема исто-рической цельности локальной цивилизации, т.е. встает вопрос о том, как предшествующие пе-риоды истории одной и той же цивилизации предопределяют логику последующих периодов. Если общий цивилизационный стержень отсутствует, то данная цивилизация как научный конструкт распадается.
Цивилизационный подход определяется взаимоотношением четырех базовых социологических категорий, включающих социальную структуру, институты, культуру, субъектность (или агент-ность). Соотношение социальной структуры и культуры является стержневым, так как социаль-ные условия, причины, ресурсы, группы, их мотивация, поведение и действия осуществляются в формах культуры, ключевых символических кодах, нормах и правилах. Это означает, что дина-мика взаимосвязи социальной структуры и культуры функционально, структурно, поведенчески закрепляется и воспроизводится многообразными социальными институтами, которые в свою очередь вариативно исполняются и видоизменяются различными общественными акторами (агентами).
Относительная устойчивость и подвижность каждой из четырех основ цивилизационного устройства могут иметь, во-первых, вид традиционно сложившейся иерархии (например, со-словный тип социальной структуры и связанные с ним формы культуры, институтов и человече-ского поведения); во-вторых, эта четырехосновная динамика может складываться как квазикол-лективный солидарный тип социальной структуры, обеспечивающий сохранение и обновление общественного договора и консенсуса общепринятыми большинством средствами культуры и моделями поведения; в-третьих, она исторически была представлена в качестве патриархально-го уклада социальной структуры с соответствующей символикой, нормами и стереотипами поведения.
Цивилизационный порядок любого общества как в спокойный период, так и в период бурных революций разворачивается весьма противоречиво. Цивилизационное преобразование в условиях радикальных общественных перемен происходит крайне произвольно, событийно синхронно, согласованно и взаимозависимо; на этом базируется успех социально-политического переворота. Иными словами, контингентность, симультанность и когерентность являются суще-ственными свойствами коренной цивилизационной трансформации. Между тем разрушение прежних и утверждение новых форм власти, нового правящего класса и социальных групп про-текают с высокой степенью автономности, независимости и отчуждения от доминирующих по-литических, экономических и культурных институтов, в ином случае революция оборачивается поражением и реставрацией устаревшего цивилизационного порядка. Все современные нацио-нальные общества и государства находились и находятся в общецивилизационном процессе. Своеобразие различных обществ и культур любых регионов, континентов не исчезает, а, наобо-рот, заключается в поиске и утверждении собственного варианта цивилизационного развития, потерь и приобретений, неудач, успехов и достижений. С этой точки зрения некоторые понятия и концепции, которые используются для аналитики особенного и общего в цивилизационных процессах, позволяют многое понять гораздо более объективно и достоверно. И с этой точки зрения следует рассмотреть еще один используемый для анализа концепт – активно развивае-мую в последние двадцать лет теорию множественных модерностей (multiple modernities), ко-торая дает возможность раскрыть еще один аспект, а именно многомерную современность. Можно рассуждать об обществе и культуре в терминах социально-структурных, культурных, экономических, политических процессов, институтов, действий, которые предоставляют вполне обстоятельные ответы, но освещают лишь отдельные грани общественной жизни, развития гос-ударств и стран, прежде всего структурные, пространственные. Однако если речь идет о прожи-ваемой и переживаемой людьми длительности, то это время – разная для различных поколений современность, поэтому проблема множественных современностей или множественных мо-дерностей остается на повестке дня социальных и гуманитарных наук. Это всего лишь некий по-нятийный аппарат для пояснения концептуальных рамок изучения цивилизационных эффектов российских революций.
Возникший в рамках философии истории, цивилизационный подход к настоящему времени впитал различные эмпирические детали, в том числе и связанные с потреблением как стержневой чертой современного общественного устройства. Здесь помогает интеграция ци-вилизационного анализа и концепций социальной инерции (зависимости от прошлого пути – path dependency). В отличие от цивилизационного подхода, эти концепции возникли в рамках не философии истории, а в лоне экономических наук, которые всегда негативно относились к философскому полету мысли на высотах, с которых разглядеть эмпирические аргументы не представляется возможным. Методология социальной инерции стремится объяснить в терминах причинно-следственной связи динамику преимущественно соседствующих во времени фаз раз-вития обществ, институтов или индивидов, и этот подход ориентируется на выявление конкрет-ных институциональных механизмов, обеспечивающих преемственность. Применительно к России и другим постсоциалистическим странам на первый план выходит вопрос, как социаль-ные институты советского времени сохранились на новом этапе исторического развития, где в прежней форме их быть уже не должно. Однако эти вопросы уходят и в более ранние эпохи, поскольку у советских институтов также были давние исторические корни. Частичное перепле-тение предметов цивилизационного подхода и концепций социальной инерции подводит к те-ме о возможности их интеграции, однако их механическое соединение представляется беспер-спективным в силу разных масштабов предметов и вытекающих отсюда методов анализа. Для их интеграции необходима разработка методологических мостов, сближающих эти подходы.
Рассматривая структуру механизма зависимости от прошлого пути, В.И.Ильин выделяет следующие элементы. Во-первых, это цивилизационный (ресурсный) стержень, выступающий как совокупность ресурсов, которые на протяжении веков оказывают серьезное влияние на формирование институциональных форм. Ассортимент ресурсов, использование которых фор-мирует историю народа, включает в себя географическое положение (в терминах физической и политической географии), климатические условия, природные ресурсы, материальную культу-ру, систему управления, духовную культуру, язык, менталитет и т.д. Категория стержня заостря-ет внимание на исторически сквозном характере ресурсов, привязанных не к историческому пе-риоду, а к территории. Цивилизационный стержень как будто нанизывает эпохи на себя. Разли-чия между цивилизациями проявляются именно в разных стержнях, пронизывающих многове-ковую историю. С одной стороны, ресурсы дают шансы для тех или иных практик, с другой, огра-ничивают их. В каждый исторический момент цивилизационный стержень представляет собой набор возможностей, из которых лишь некоторые становятся реальностью, иначе говоря, между ним и историей народа отсутствует жесткая причинно-следственная связь. Влияние этого стерж-ня носит многовекторный характер: на каждой из исторических развилок развитие может пойти не тем путем, который был выбран, а тем, который был возможен, и в одних и тех же объектив-ных условиях разные народы нередко отдают предпочтения отличным друг от друга путям
Ресурсный стержень представляет собой набор объективных возможностей, реализация которых зависит от социальных субъектов – от осознания ими своих потребностей, от иерархии выдвигаемых целей, от наличия знаний и навыков использования данных ресурсов. В силу этого одни и те же ресурсы могут иметь принципиально разное значение в различных исторических условиях: например, нефтяные залежи никак не влияют на хозяйственную жизнь, если отсут-ствуют двигатели внутреннего сгорания и техника, позволяющая извлекать нефть из недр земли. Несмотря на принципиальную важность климатических условий для сельского хозяйства, в условиях индустриальной и постиндустриальной экономики их роль радикально снижается.
Вторым элементом механизма институциональной преемственности является истори-ческая колея народа как разновидность траектории его движения, описывающая использован-ные и упущенные возможности. В ней интегрируются объективные структуры и деятельность в их контексте. Данная категория акцентирует внимание на зависимости настоящего от прошлого, на связи разных исторических эпох. Она включает в себя только те ресурсы, которые были ис-пользованы на каждом этапе и только в тех формах, которые были применены. Обратной сто-роной этого процесса являются упущенные шансы, не использованные ресурсы (колея упущен-ных возможностей). У каждой цивилизации свой набор возможностей, которые не были реали-зованы. Характеристики колеи содержат ее направление и конкретные формы практик, с по-мощью которых шло движение в этом направлении. Иными словами, материалом колеи явля-ются освоенные ресурсы и устойчивые практики их использования, и то, что не было задейство-вано, остается в запасниках упущенных или отвергнутых шансов. О них можно говорить, сето-вать, но они уже не оказывают заметного влияния на развитие общества.
Селективная природа ресурсов, формирующих колею, предопределяет ее програм-мирующий характер: она дает возможности, которые обеспечены освоенными ресурсами, и от-секает те, которые недоступны. Поскольку будущее начинается со стартовой площадки сего-дняшних возможностей, то историческая колея – это не только прошлое, но и принуждение к соответствующей логике будущего. Люди творят свою историю, используя доступные и осво-енные ими ресурсы, и разные народы формируют собственные наборы даже в одинаковых объективных условиях.
Третьим элементом механизма институциональной преемственности являются цивили-зационные ловушки.
История – это длинная череда принципиальных и второстепенных развилок, она состоит из цепочки ситуаций стратегических и тактических выборов народа (очень часто этот выбор от его имени делают властвующие субъекты), и почти в каждой точке подобного рода есть воз-можность «пойти налево или направо». Категория ловушки подчеркивает необратимый харак-тер выбора: назад либо не вернуться, либо это будет видимость возврата в силу необратимости исторического процесса (например, создание свободного рынка в эпоху, выдвинувшую на пер-вый план проблему обуздания его стихии). Поэтому выборы, совершавшиеся в прошлом, явля-ются важными элементами механизмов, программирующих настоящее и будущее. Характер нынешней колеи во многом сформирован предками, это то, что в экономической истории назы-вают «институциональными ловушками» (или lock-in – блокировками), под которыми понима-ются неэффективные, но устойчивые нормы поведения, а эффективный с точки зрения тактики путь может оказаться тупиком или поражением в контексте долгосрочной стратегии. Однако та-кие ловушки не ограничены сферой экономических институтов: они встречаются во всех обла-стях общественной и личной жизни. Иногда такие ловушки, в которых был явный тактический успех конкретного момента, оказываются началом неэффективного или даже тупикового пути длиной в столетия.
Особенности потребления как социального института в цивилизационном порядке современ-ной России определяют различные виды колеи – географическая, колея великой державы, гео-политическая, колея авторитаризма, православная, колея власти/собственности.
Категория колеи не является синонимом траектории. Она фокусирует внимание не столько на описание исторических параллелей в национальной истории, сколько на выявление механизмов обеспечения преемственности между целой серией исторических эпох. Среди этих механизмов ключевую роль играют использованные способы включения ресурсов в обеспече-ние социальной деятельности. Историческая колея России имеет сложную структуру горизон-тального и вертикального типов; она прослеживается в виде путаных траекторий развития в са-мых разных сферах жизни. Всякие попытки придать этой колее логически четкий и стройный ха-рактер чреваты сближением с исторической мифологией, для которой характерны упрощающие реальность обобщения, выбор удобных исторических примеров и сильная чувствительность к политике и идеологии конкретного времени, что представляет серьезный вызов цивилизацион-ному анализу как методологии исследования.

2. Осуществлен углубленный анализ трендов кризисного (В.И.Ильин)
В 1990-е гг. Россия, с одной стороны, переживала глубокий кризис экономики и государства, резкое падение уровня жизни, а с другой стороны, в этот период создавались институциональ-ные предпосылки для формирования отечественного общества потребления.
Общество потребления – это этап развития капитализма, отличительной чертой которого явля-ется превращение индивидуального потребления в системообразующий фактор экономическо-го, культурного, социального и политического развития. Его базисом является потребительский капитализм, движущей силой которого является индивидуальный потребительский спрос В 1990-е гг. Россия вписалась в глобальный рынок в качестве поставщика энергоносителей и других природных ресурсов. Доходы от их экспорта стали фундаментом для формирования в стране общества потребления. Резкий рост цен на нефть в первое десятилетие XXI в. существенно уско-рил этот процесс.
Ядром потребительского капитализма стал торговый капитал, занимающийся импортом товаров для розничного рынка. В начале XXI в. в страну начали приходить иностранные фирмы, работающие на потребительский рынок в качестве ритейлеров и производителей. Таким обра-зом, начал формироваться российский потребительский капитализм как сугубо вторичная и зави-симая подсистема глобальной экономики, функционирующая по формуле «экспорт сырья – им-порт потребительских товаров». Такая экономика способна нормально функционировать только в контексте глобализации. Неудивительно, что Кремль столько усилий приложил для интегра-ции в мировой рынок и глобальные экономические институты (например, Всемирную торговую организацию, в которую Россия вступила после почти 20 подготовки и согласований в 2011 г.).
Выход российской геополитики на рельсы политического антиглобализма создало системное противоречие между ним и опирающимся на базис глобализации всех сфер потребительским капитализмом. Запад с 2014 г. открыто взял курс на подрыв экономических позиций России на глобальных рынках, что косвенно подрывало основы и потребительского капитализма.
Ответом на политические и экономические санкции Запада стали российские антисанк-ции, направленные на выборочное ограничение импорта (в основном продовольственного) из стран, поддержавших антироссийские санкции. В отличие от санкций они непосредственно по-влияли на российских потребителей, ограничив и ухудшив ассортимент, проституировав рост цен. Важным фактором кризиса российского потребительского капитализма стала его достаточ-но жесткая зависимость от эффективности сырьевого экспорта. За годы реформ и высоких цен на энергоносители так и не удалось сформировать самодостаточную экономику. Естественным следствием такой экономической системы стала ее высокая чувствительность к колебаниям цен на энергоносители. Когда они начали резкое падение в 2014 г., это сразу же вызвало обвал курса рубля, что в условиях сильной зависимости внутреннего рынка от импорта потребительских то-варов сразу же привело к росту цен и падению платежеспособности населения. Так ситуация на глобальном рынке сразу же конвертировалась в индивидуальные рыночные ситуации потреби-телей.
Геополитический кризис проявляется в просачивании идеологической рационализации из сферы внешней политики в область индивидуального потребления. Это и поддержка суще-ственной частью населения мер по увеличению оборонных расходов за счет сокращения соци-ального бюджета, и формирование потребительского патриотизма (предпочтение отечествен-ным товарам), и готовность сносить возросшие бытовые трудности во имя целей большой поли-тики [см. Левада-Центр 2017]. Все это повышает порог терпимости в условиях падения уровня и качества жизни. Таким образом, системный кризис сырьевой российской экономики переплелся с кризисом цикличным, а тот – с кризисом геополитическим, сопровождающимся идеологиче-ской трансформацией в сторону антиглобализма. Эти процессы макрореальности по самым раз-ным каналам просачиваются в повседневность, вызывая новые тренды в динамике моделей по-требительского
поведения. Руководители государств и статистические органы на протяжении всего кризиса успокаивали население оптимистическими заявлениями. Сначала это были повторяющиеся кон-статации относительно достигнутого дна кризисного падения, затем они сменились статистиче-скими данными, свидетельствующими о начале оживления экономики и скромного ее роста. Однако опросы общественного мнения констатируют [У россиян… 2017], что ощущения населе-ния не совпадают с данными статистики. Кроме того, оживление на при данном уровне не озна-чает перспективы выхода потребительской активности на докризисный качественный и количе-ственный уровень.
Сдвиги на уровне глобальной политики, экономики и культуры прямо или косвенно вли-яют на процессы, протекающие в повседневной жизни россиян. Микроуровень можно рассмат-ривать изолированно, только абстрагировавшись от массы каналов, по которым политическая, экономическая и культурная глобализация просачиваются на клеточный уровень общественной жизни. Этот феномен просачивания глобального на локальный уровень рассматривается в кон-цепции клеточной глобализации (cellular globalization) [см.: Покровский, Нефедова 2013; Покров-ский 2003, 2005].
Важнои? особенностью глобализации становится то, что она проникает в глубины соци-альных структур, превращая их в носителеи? новых смыслов. <…> Семья, малые группы, местные организации, локальные движения и институты глобализируются прямым и непосредственным образом именно на своем уровне, демонстрируя новые формы участия в глобальных феноменах [Покровский, Нефедова 2013, с. 14].
Правда, учитывая то, что глобальные процессы, просачиваясь на макроуровень, претерпевают существенные трансформации, точнее говорить о клеточной глокализации. Такой подход впи-сывается в программу поворота к повседневности, предложенную П. Штомпкой [Штомпка 2009], или точнее – к экзистенциальной повседневности [Ильин 2016].
Системный кризис российского общества потребления вызвал процессы трансформации моде-лей потребительского поведения, сформировавшиеся в условиях благоприятного социально-экономического развития России в первое десятилетие ХХI в.
В рамках второго этапа исследования уточнены и конкретизированы основные тренды российского потребления (переход от расточительного к экономному потреблению; усиление роли цены как фактора потребительского поведения; сдвиг потребительского поведения сред-них классов на осознанные потребности - в этой модели поведения на цены смотрят, но их раз-мер не оказывает существенного влияния на принятие решения о выборе товара; растущая дифференциация в потребительских ориентациях – бедные переходят в режим более жесткого ценового мониторинга, богатые –ориентируются на качество/бренд; замещение дорогих и качественных товаров более дешевыми и менее качественными аналогами; импортоза-мещение; сдвиг от выездного туризма к внутреннему и к отдыху эконом-класса внутри России; усиление роли идеологического фактора).
Впервые в фокусе исследования оказался феномен «window shopping» как альтернатива практикам покупок в торгово-развлекательных центрах, появившихся в XXI в. во всех крупных и средних городах России. Они стали эпицентрами консюмеристкой активности. Благодаря им по-купка товаров начала превращаться в шопинг как разновидность культурного досуга.
Втягивание России в экономический кризис заметно сказалось на их состоянии: типичной картиной во многих городах стали закрытые магазины, не востребованные арендаторами, сни-зилась активность покупателей, а шопинг заметно уступил позиции т. н. «window shopping». К этому добавилась и успешная ценовая и ассортиментная конкуренция сто стороны интернет- торговли. Таким образом, торгово-развлекательные центры, едва возникнув, столкнулись с пер-спективой своего кризиса.

3. Проведен компаративный анализ практик покупательского поведения в различных типах обществ (В.И.Ильин)
Покупательское поведение в обществе дефицита. Экономика дефицита порождает обще-ство дефицита, совокупность социальных институтов и устойчивых конфигураций практик, наце-ленных на решение проблем, связанных с масштабным и системным дефицитом потребитель-ских товаров. Одним из важнейших элементов такого общества является покупательское пове-дение как форма реализации социальных интересов его граждан. С одной стороны, это целера-циональное поведение соответствует идеальному типу, предложенному М. Вебером. Потреби-тель, осознав свои потребности, сканирует рынок с целью найти на нем оптимальную возмож-ность приобретения необходимого товара или услуги. С другой – рациональность имеет тен-денцию при превышении определенной меры трансформироваться в иррациональность [Ве-бер, 1990]. В условиях отсутствия стабильного административного рынка и дефицита информа-ции о его возможном состоянии, даже в ближайшем будущем, потребитель стремится делать запасы “на черный день”, приобретая по возможности товары в объемах, превышающих теку-щие потребности, и в ассортименте, выходящем за их рамки. Частью такого покупательского по-ведения является “хождение по магазинам” как вынужденная форма изучения рынка. Такое по-ведение, как правило, не имеет отношения к досугу, представляя собой способ проведения времени, необходимого для обеспечения быта.
Трансформация покупательского поведения в обществе потребления. Крах обществ советского типа с присущим ему хозяйством дефицита создал почву для формирования рыноч-ной экономики. В России этот процесс начался на рубеже 1980-х–1990-х гг. и приобрел широкий масштаб в первой половине 1990-х гг. В этот период ключевую роль в торговле начали играть городские рынки, предлагавшие почти весь спектр востребованных товаров (от овощей до ав-томобилей). Характерная для них форма покупательского поведения приобрела для значитель-ной частинаселения ведущее значение. Здесь покупке товара предшествует хождение по рынку с целью изучения наличного ассортимента, сравнения качества товаров и цен, а сама покупка сопровождается общением и торгом . Доминирующей формой торговли стали крошечные мно-гопрофильные ларьки (киоски), усыпавшие все города и даже села страны. В этот процесс внес-ли свой вклад “челноки”, лично приобретавшие товар за рубежом и реализовавшие его на рын-ках.
В 1990-е гг. произошла и трансформация государственной торговли. С января 1992 г. началась приватизация государственных магазинов и их включение в рыночную экономику. Освобожде-ние цен позволило очень быстро преодолеть товарный дефицит товаров базового ассортимен-та, это создало основу для новой формы покупательского поведения: “хождение по магазинам” начало приобретать характерный для городских рынков вид. Относительное разнообразие ас-сортимента стимулировало передвижение от магазина к магазину с целью изучения ассорти-мента и уровня цен. При этом сам процесс начал все более и более явно включать элементы до-суга, что проявлялось в осмотре рынка без целей приобретения конкретных товаров.
Магистральным направлением модернизации российской торговли стало копирова-ние американского опыта создания крупных торговых центров разного типа. Их качественные особенности определяются, во?первых, максимально возможным ассортиментом товаров, что является основой для превращения покупки в увлекательную игру по ознакомлению с ними (например, возможность подержать в руках, попробовать в работе, примерить и т.д.). Невидан-ные прежде обширные торговые площади позволили перейти от осмотра товаров в условиях стрессовой скученности к комфортному фланированию в сказочном мире товарного изобилия. Обе эти особенности создали условия перехода от рационального поиска товаров и их покупки к шопингу как форме досуга. Это предполагало и смещение потоков покупателей от городских рынков (базаров) к ТРЦ .
Только в нулевые годы в массовом масштабе начался – по мере появления технических возмож-ностей – переход к такой организации торговли, дающей свободный доступ потребителя к това-рам, хотя зарождение этих форм началось гораздо раньше. Так, в 1994 г. в Москве открылся пер-вый сетевой продовольственный супермаркет “Седьмой континент”. В 1993–1994 гг. появились крупные магазины бытовой техники “М. Видео”, “Мир”, “Техносила”, “Эльдорадо”. Во второй половине 1990-х компания “Тандер” создала в разных регионах страны сеть, торгующую парфю-мерией, косметикой и бытовой химией. Затем ею была создана сеть продовольственных супер-маркетов “Магнит”, которая в 2001 г. по количеству магазинов заняла первое место в стране. В том же 2001 г. началось создание первых магазинов сети “Пятерочка”.
Качественной трансформации форм торговли способствовало появление в России ино-странных сетей. В 1997 г. в Москве открылся супермаркет розничной сети “Рамстор”. Большое впечатление на потребителей и влияние на отечественную торговлю оказало появление в стране ИКЕА. В 2000 г. шведский концерн открыл в Подмосковье первый центр, где на огромных пространствах покупатели получили возможность самостоятельно осматривать товары. В 2001 г. начала работу в России немецкая компания “Metro Сash & Сarry”. Следуя образцу ИКЕА, пере-строила свой маркетинг отечественная мебельная фирма “Шатура”. Первым масштабным ино-странным сетевым гипермаркетом в 2002 г. стал “Ашан”. К 2006 г. популярным торговым форма-том стал гипермаркет. В 2004–2005 гг. крупные сети развернули освоение регионов [Монин, 2010].Высшим этапом этого процесса интеграции покупательского поведения в досуг стало стро-ительство торгово-развлекательных центров (ТРЦ), комбинирующих просторные магазины как пространство шопинга, с инфраструктурой сопутствующего досуга (кинотеатры, кафе, детские игровые площадки). Первые ТРЦ (моллы) в России появились в конце 1990-х – начале 2000-х гг.
Эмпирическое исследование потребительского поведения в ТРЦ нескольких средних об-ластных городов Европейской части России (Сыктывкаре, Туле и Орле), включало в себя следу-ющие методы: (1) качественное участвующее наблюдение, (2) структурированное наблюдение, (3) полуструктурированные интервью с посетителями ТРЦ, (4) анкетирование посетителей. Се-рия полуструктурированных интервью была проведена в августе 2014 г. с одиннадцатью респон-дентами: с тремя представителями НКО в Тульской и двумя представителями НКО в Орловской области, с тремя горожанами в Тульской и тремя горожанами в Орловской области. Опрос в Сык-тывкаре (Республика Коми) был проведен в мае 2015 г. в одном из пригородных торговых цен-тров города и включал выборку 183 чел. (Опрос в Сыктывкаре проведен М. Мещеряковой, сту-денткой-магистранткой Сыктывкарского государственного университета).
ТРЦ как место совершения покупок. В рамках логики экономического человека ТРЦ, как и любое место торговли, посещается ради совершения покупок. Это благоприятное место в силу широкого ассортимента товаров, сосредоточенных под одной крышей. В обществе потребления одно из ключевых измерений свободы – возможность выбора товаров; ТРЦ вносят существен-ный вклад в такое восприятие реальности. Но именно возможность выбора и большое количе-ство конкурирующих магазинов превращают целенаправленный шаг в длительное фланирова-ние по просторам центра, обусловленное проблемой выбора.
Мотив совершения конкретной покупки стоит у реальных посетителей не на первом месте. В Санкт-Петербурге на покупку конкретных вещей как цель посещения указали 23% [Михаи?лова, Гурова, 2009]. Другой вариант ответа – “вообще за покупками” – можно интерпретировать как хождение по магазинам без осознанной цели (фланирование).
В Сыктывкаре мотив покупки назвали 22% опрошенных, многие признавались, что придя с кон-кретной целью, затем меняли свои намерения. 59% ответили, что приходя в ТРЦ с одной целью, часто переключали интерес на что-то иное, а 33,3% – что подобное с ними случается, но редко. Лишь 3,8% ответили, что никогда не меняют своих планов.
Мотивация посещения ТРЦ. В отличие от обычного магазина, ТРЦ порождает широкий набор мотивов, помимо покупки вещи, необходимость которой была осознана заранее. Катего-рия “вообще за покупками” – достаточно точно отражает смысл шопинга, в котором смутно осо-знанные потребности переплетаются с желанием ознакомиться с ассортиментом и спонтанными покупками. В средних городах, не избалованных социальной инфраструктурой, ТРЦ, едва по-явившись, сразу же стали ведущими площадками молодежного досуга. В Сыктывкаре почти по-ловина опрошенных определили местный молл как “место, где можно приятно провести вре-мя”. Лишь для 22,4% это только место совершения покупок. Назвали ТРЦ местом, где можно приятно провести время, 49%; 7% отметили, что обычно проводят выходные в ТРЦ.
В ходе интервью с респондентами из Орла и Тулы также выяснилось, что в ТРЦ посетите-ли приходят не только за покупками, но и за приятным времяпрепровождением: “В ТРЦ всегда много людей. Кто приходит не за покупками, тот проводит здесь время, смотрит кино, сидит в кафе” (охранник в ТРК “Гостиный двор”, около 60 лет. Тула, 2014); “В ТРЦ мы ходим попить кофе, посмотреть кино. По моему мнению, с появлением крупных ТРЦ город стал выглядеть благопо-лучнее” (руководитель Екатерина, около 35 лет. НКО “Общество защиты прав потребителей”. Полуструктурированное интревью. Орел, 2014).
Время в ТРЦ. Показателем того, что ТРЦ это не только, а часто и не столько место совер-шения покупок, является объем проводимого там времени. Оно гораздо больше, чем требуется для совершения осознанной покупки. Времяпрепровождение здесь приобретает для многих потребительную стоимость и теряет характер неизбежных издержек на поиск товара. По дан-ным [Михайлова, Гурова, 2009], из опрошенных в Санкт-Петербурге 147 человек, 85 (57,6%) про-водят в молле порядка двух часов, 22 (15,3%) около четырёх часов. Схожие данные получены и в Сыктывкаре в 2015 г.: 64,4% посетителей ТРЦ проводили там от двух до 4 часов.
Посещение ТРЦ превращается в очень распространенную форму досуга, смещаемую в основном на выходные дни, когда можно неспешно фланировать по просторам центра. В Сыктывкаре 75% указали субботу и воскресенье с 13:00–18:00 как время наиболее частых посещений молла.

ТРЦ как пространство фланирования. Важный элемент шопинга – фланирование по просто-рам ТРЦ. Фланер получает удовольствие, погружаясь в созерцание прохожих, интерьеров, вит-рин и товаров. Здесь на обозрение выставляются товары из разных стран мира, что позволяет рассматривать такие места как музеи культуры потребления. В. Беньямин использовал для определения этих мест понятие “пространства мечты”. Фланер, пишет один из интерпретаторов В. Беньямина, не имеет четкого направления движения и мотивов, его мотивация сводится про-сто к желанию бродить.
Средние российские города далеки от Парижа, здесь ограничены пространства, достойные прак-тик фланирования. Особенно они ограничены в таком северном городе, как Сыктывкар, где се-зон относительно теплой погоды короток. Появление в нём ТРЦ означало настоящую револю-цию: возникли теплые пространства, круглогодично доступные для фланирования в течение по-ловины суток.
В ТРЦ радикально меняется не только форма, но и смысл презентации товаров. То-вар, наваленный горкой на прилавке или плотно висящий (лежащий) на стенде (вешалке) за спиной продавца типичен для городских рынков, но в ТРЦ основной формой презентации това-ров становится витрина в каждом магазине. В ней классическая маркетинговая функция демон-страции товара дополняется новой: она не просто показывает, но и соблазняет своей эстетикой. Это расширение функций предопределяет тенденцию превращения сугубо маркетингового ин-струмента в произведение искусства, т.к. только самые привлекательные витрины побеждают в борьбе за внимание потребителей. Переход от общества дефицита к обществу потребления по-рождает радикальную смену и типа покупательского поведения: переход от целенаправленно-го поиска конкретного товара, потребность в котором осознана, к шопингу как форме досуга, включающей в себя покупательское поведение как один из его элементов. Шопинг в ТРЦ при-нимает форму самостоятельной ценности, учет которой обязателен при оценке качества жизни людей. Операционализация его в этом качестве предполагает учет следующих элементов: (а) развитие инфраструктуры шопинга; (б) пространственная доступность объектов; (в) наличие у населения времени для этой формы досуга; (г) наличие у потенциальных покупателей денег для перехода от window shopping к полноценному шопингу как комплексной форме досуга.


4. С социологических позиций осмыслено «право на город», раскрыты консумеристские основания современной урбанистики (Н.Е.Покровский)
Противоречивое состояние современного социума порождает новые формы потребления или способствует выходу на передний план таких его видов, которые прежде находились в свернутом или эмбриональном состоянии. К числу подобных феноменов можно отнести кон-цепты «потребление города», «право на город», рассматриваемые в рамках урбанистики.
Город – естественно-рукотворная среда обитания социобиологического вида homo sapiens. Городская среда с точки зрения социологии многообразна, изменчива, поливалента, противоре-чива. Однако в современном постиндустриальном обществе город раскрывает и свою потреби-тельскую сторону, притом акцентированно выводит ее на передний план. Жить в современном городе, в соответствие с принципами потребления, должно быть удобно, город должен созда-вать комфортные условия для передвижения (мобильность), интеллектуальной самореализа-ции индивидов, находящихся в состоянии конструирования самоидентичности («я ищу себя», «я должна [должен] разобраться в себе» и т. д.), установления необременительных межличност-ных связей, деполитизации, отключения от восприятия социальных контрастов и противоречий, отодвигаемых на задний план или уводимых за горизонт просматриваемости. В этом, согласно принципам урбанистики, как раз и реализуется «право на город» (Анри Лефевр, 1901–1991), что в свою очередь трансформируется у Лефевра в процесс «производства пространства». Если право на город подразумевает ментальную установку на конструирование социальных смыслов среды обитания с ориентацией на внутренние запросы индивида. Это и получило наименование «про-изводства пространства», прежде всего пространства городского. В этом смысле, перефразируя З. Фрейда, можно сказать, что современный город XXI века должен находиться «по эту сторону принципа удовольствия».
Рассмотрением этих установок и их реализацией занимается прежде всего урбанистика – междисциплинарная социально-планировочная, архитектурно-дизайнерская, культурологиче-ская и социологизирующая отрасль городских исследований. Важная особенность урбанистики состоит в том, что она ставит своей целью не только описание, осмысление и интерпретацию города (что также имеет место в урбанистической социологии и культурологии), но именно ко-нечное изменение /потребление физической среды обитания человека в наиболее масштаб-ном, затратном и фундаментальном ее варианте – планировке и застройке городской среды. То есть это в прямом лефеврском смысле «производство пространства». Но в отличие от экспери-ментов в области гуманитарной культуры, искусства и литературы урбанистика «работает» с большими и сверхбольшими объектами и на больших площадях охвата. К отличительным осо-бенностям урбанистических проектов можно отнести следующие мозаичные концепты и их ре-ализацию:
• «Право на город» – концепт Анри Лефевра, превращенный в слоган урбанистики;
• город, привлекательный для туризма;
• брендирование города; создание привлекательного имиджа города;
• культ центра города, «центральность»; отсутствие интереса к периферийности;
• комфортность; город «успокаивающий», удобный для проживания;
• времяпрепровождение в публичной среде; демонстрационность;
• трековость; пешеходные пути и треки, пешеходные зоны и концепция фланерства; прогулки, гуляние в городе, беззаботный отдыхающий гражданин, тратящий средства на потребление; фланерство как форма мобильности;
• максимальная доступность и приоритетность консумеристских точек и объектов (малые торго-вые центры, бутики, «кафешки», дорогие рестораны, фитнес-салоны и пр.);
• перформативность в городе («общество спектакля») как градообразующий принцип и соответ-ствующие ей площадки;
• публичные зоны и пространства, создающие условия для искусственно стимулируемой комму-никации; публичные дискуссии по частным вопросам при отсутствии обсуждений реальных про-блем нашего времени;
• «уютизация» повседневности; дворовые и междомовые пространства; «садики», детские площадки, малые архитектурные формы на фоне сохранения нерешенных проблем (доступное жилье, здоровое питание, эффективное медицинское обслуживание, гуманистическое образование и др.);
• объекты и зоны для проведения интеллектуальных мероприятий, имитирующих «серьезную» науку, культуру и искусство (лекционные зоны, открытые музеи, выставочные пространства);
• фестивальность и карнавализация; шествия, маскарады, ряженые;
• «фасадизация» архитектурных памятников в исторической застройке городов; сохранение фа-сада здания с полным уничтожением всего здания или его коренной перестройкой;
• визуальность и визуализация как доминирующий принцип; преобладающий акцент на види-мых (визуальных) средствах воздействия и отключение рационального анализа и осмысленной аргументации; включение света и цвета в качестве главных конструирующих факторов; освеще-ние зданий и площадей, фестивальные иллюминации, иллюминированность всего и вся, наруж-ная реклама, дизайнерски сгенерированные граффити, постоянная покраска и перекраска всех видимых плоскостей архитектурных объектов; витринность – выставление всего напоказ; де-монстративная транспарентность при фактическом уводе на задний план реального внутреннего содержания;
• стритарт; широкое применение монументальной росписи торцов многоэтажных зданий в формате сомнительных по своей эстетике и профессионализму стилизаций и плакатности;
• культурные площадки для массового и во многом имитационного потребления искусства;
• музеефикация любых объектов;
• мифологизация истории; приближение города к персонифицированной истории; бронзовые скульптуры исторических персонажей в натуральную величину, установленные в центрах пеше-ходных потоков и рекреаций; непременное и массовое селфи-фотографирование на фоне и в обнимку с историческим героем;
• конструирования исторической памяти, муляжность воспроизведения исторических объектов; реноваця исторических архитектурных объектов и замена их псевдоисторическими новостро-ями.
Таковы в общих чертах отличительные особенности философии «права на город» в ее достаточно развитых вариантах в современном мегаполисе. Это ничто иное, как превращение города в комплексный предмет потребления. Причем отдель ные точки и объекты реализации потребительских устремлений в современном мегаполисе объединяются в единый многооб-разный урбанистический комплекс потребления, что дает основание предлагать концепцию «потребления города» как такового во всех его вариантах. Об этом говорят и колоссальные раз-меры финансовых инвестиций в эти программы со стороны государства и корпораций. свиде-тельствуют о том, что мы имеем дело не только и не столько с решением социальных или биз-нес-задач, сколько с некими иными целями. И эти иные цели, как представляется, доминируют.
Возникает вопрос, для кого, в интересах кого реконструируется городская среда по опи-санным выше лекалам. В условиях кризиса и общей озабоченности экономическим будущим большой системы высшие классы общества мало причастны к потреблению города в контексте урбанистической программы. Высшие классы достаточно давно создали свои зоны анклавного обитания; они потребляют эти «зоны», прежде всего в субурбиях, либо в рамках изолированных объектов точечной и охраняемой застройки, отгороженных от внешнего мира.
Средний класс, поднявшийся в годы процветания нефтяной экономики, но находящийся сейчас в межумочном состоянии,на глазах теряет свою причастность к урбанистической реконструкции мегаполиса. А ведь, по большому счету, урбанизм и был рассчитан на средний класс и на него опирался как на класс потребляющий. Низшим слоям общества урбанистическая программа бы-ла чужда по определению, они не живут в центре города и посещают его крайне редко. Их зона – это периферия мегаполиса, пригороды и спальные районы.
Кто же в наши дни заполняет зоны урбанизации? Скорее всего, можно вести речь о мар-гинальных группах молодежи, отчасти студентах, молодых людях без профессии, отпрысках представителей высших и средних классов.Главные системообразующие признаки этой группы: (а) неозабоченность зарабатыванием средств для повседневного существования, (б) инфоком-муникационная аддикция, (в) невключенность в социальный контекст города и «проживание», переживание времени в свой идеосфере. Данная группа с размытыми социальными характери-стиками составляет основное наполнение зон урбанистической трансформации мегаполиса; она же оказывается и носителем идеологии/философии «права на город» как пространства специ-фического потребления материальных и культурных ценностей.
Такой город и такое «производство» городского пространства в своих развитых формах «самоопределения себя» создает почву для роста внутреннего протеста в среде иных социаль-ных групп, возникновения устойчивого внутреннего дискомфорта и желания выйти за пределы этой зоны массового потребления и культурной вульгаризации. Это в свою очередь наполняет новым содержанием тренд дезурбанизации –обратной миграции из города во внегородскую среду тех, кто видит свое будущее по-другому. Эти иные условия характеризуются приоритетом инвайронментальной экологии, очищением сознания от воздействия поверхностного фланер-ства, гармонизацией межличностной коммуникации и др. В различных своих формах дезурбани-зация, или контрурбанизация, рекрутирует в свои ряды профессионалов, работающих в удален-ном доступе и создающих во внегородских анклавах «чистую» культурную среду для себя и сво-их семей.
Дезурбанизационный тренд все заметнее заявляет о себе на территории Европейской части РФ, стимулируя новые внегородские поселения или трансформацию традиционных поселений (де-ревень) в радиусе до 600 км и более от центров мегаполисов Москвы и Санкт-Петербурга ).
Таким образом «потребление» города приводит к его наступающей самоисчерпанности и переходу в свое внегородское инобытие.


5. Проведена концептуализация социального серфинга как потребительской практики и образа жизни текучей современности ( В.И.Ильин)
В современном обществе дуальная социальная структура трансформируется с двух сторон. С одной стороны, происходит флексибилизация ресурсов вплоть до превращения их в непредсказуемые, относительные, неустойчивые и кратковременные потоки. Такая транс-формация происходит во всех сферах жизни (на рынке труда, в сфере образования, досуга, про-странственной мобильности и личной жизни), хотя принимать тренд за завершившийся процесс - ошибка еще более серьезная, чем игнорирование флексибилизации. С другой стороны, форми-руются практики, адекватные этому сдвигу (социальный сёрфинг). Его смысл в попытках поймать волну открывающихся на короткое время шансов. Такие практики получают все большее рас-пространение.
Ресурсы - это объективные возможности деятельности, формирующие пространство жизненных шансов. Флексибилизация ресурсов означает быструю смену содержащихся в них смыслов, ценностей и возможностей. То, что вчера было важным фактором социального успеха, сегодня теряет всякий смысл, быстро устаревая. Иначе говоря, все больше ресурсов приобрета-ют характер скоропортящихся ценностей. Эту быстро формирующуюся реальность З. Бауман определил как «текучую современность» [5].445 Шансы появляются и исчезают, как морская волна. И практики социального сёрфинга позволяют ловить шансы в пульсирующем социальном пространстве, используя ресурсы с ограниченным сроком годности. Такие практики доступны только тем, кто приобрел способность использовать возникающие шансы в начальной фазе «волны», удерживаться на ней до тех пор, пока она ведет к успеху и быстро покидать ее, когда она теряет свою энергию. В этих условиях утрачивает былое значение стратегия накопления многих ресурсов, в то же время все более важным фактором социального успеха является нали-чие навыков освоения новых возможностей, способность приобретать новые ресурсы, избавля-ясь от старых как от балласта. Для тех, кто не овладел навыками лавирования среди волн соци-альных возможностей, реальность предстает в качестве ужасающей стихии. В результате фор-мируется новый тип социального неравенства: на одном полюсе находятся социальные сёрфин-гисты, снимающие сливки с появляющихся на короткий срок и исчезающих возможностей, на другом - прекариат, жертвы стихии, не умеющие вовремя ловить волну краткосрочных шансов и главное - удерживаться на ней.
Практики социальной колеи встроены в логику вертикальной социальной мобильности. В их основе стремление двигаться по ступеням одной лестницы, ведущей вверх к социальному успеху. Разумеется, намерение не означает гарантий его реализации. Социальный сёрфинг про-тивоположен социальной колее. Он отрицает жизненный проект, покрывающий всю биогра-фию. Метафора лестницы здесь неприемлема. Его единицей является краткосрочный проект («волна»). Сёрфинг представляет собой разновидность преимущественно горизонтальной соци-альной мобильности в виде перехода от одного проекта к другому. Проектный характер актив-ности не исключает вертикальной ориентации, однако она принимает вид спирали, в которой происходит переход от простых проектов к сложным, от неэффективных к эффективным. В прак-тиках социальной колеи время имеет линейный характер, каждый предшествующий этап явля-ется периодом накопления ресурсов для последующего, что и задает логику социальной инер-ции. В социальном сёрфинге время имеет тенденцию к утрате своего линейного характера (ра-зумеется, тенденция не означает завершенности данной трансформации).


6. Определены новые типы социальных агентов общества потребления (В.И.Ильин)
Серфингист как социальный тип. Для сёрфингиста ценность прошлого кажется в луч-шем случае сомнительной, оно часто воспринимается как бремя, от которого надо избавляться, чтобы было легче идти дальше. Накопленный опыт часто воспринимается не как важный ресурс для выхода на новый уровень, а как помеха в усвоении актуальных навыков. Сёрфингист живет только здесь и сейчас, т.к. прошлое не имеет для него серьезной практической значимости, а будущее по определению непредсказуемо. Социальный сёрфинг как образ жизни проявляется в самых разных сферах. В образовании он принимает форму смены факультетов, специализаций, использования краткосрочных курсов и стажировок, часто не связанных между собой содержа-тельно. На рынке труда сёрфингист регулярно меняет рабочие места, переходя не только с фирмы на фирму, но и меняя сферу профессиональной деятельности. Сужение круга рабочих мест, требующих глубокую специализацию, расширяет возможности такой мобильности. Этому же способствует распространение гибких форм занятости Сёрфингист склонен менять места проживания, мигрируя из квартиры в квартиру, из города в город, некоторым удается жить, ми-грируя между странами. Миграции в социальном пространстве порождают регулярное обнов-ление дружеских сетей. Аналогичная динамика характерна и для сферы интимности: роман сле-дует за романом, сожительство за сожительством, перспектива семейной жизни регулярно от-кладывается на будущее или отвергается в принципе, а если семья создается, то велика вероят-ность, что она станет лишь ограниченным во времени проектом. Социальный серфинг возникает как образ жизни, стремящийся к отрицанию принуждения социальной структуры и абсолютиза-ции свободного действия. Однако парадокс состоит в том, что свободное действие, повторяясь, переходит в режим структурации и социальной кристаллизации. С одной стороны, формируются социальные институты, адекватные логике текучей современности: гибкие формы занятости и образования, слом политических и административных барьеров для передвижения в физиче-ском пространстве, ослабление режима государственных границ, либерализация морали и т.д. С другой стороны, жизнь в стиле сёрфинга нормализуется, превращается в габитус, т.е. свободную привычку, укрепляет навыки мобильной жизни, но подрывает способность жить в контексте жестких и стабильных структур, предполагающих строгий график работы, долгосрочные обяза-тельства и т.д. В результате навыки сёрфингиста затрудняют или исключают для него многие со-циальные траектории. Социальный сёрфинг требует не только серьезной подготовки, но и больших затрат сил и нервов. Это делает такой образ жизни в долгосрочной перспективе про-блематичным, однако его смена на более традиционные формы часто оказывается уже невоз-можной.
Результатом усталости сёрфингиста нередко является переход из режима повышенной эффективности в режим медленной жизни, разновидностью которого является дауншифтинг. В рамках такой стратегии индивид живет, ориентируясь на свои представления об успехе, даже если они противоречат общепринятым. Если отойти от классического понимания социальной мобильности, измеряемой в терминах власти, дохода, собственности и престижа, и брать в каче-стве критерия социального успеха возможность жить своей жизнью, то дауншифтинг может быть определен как разновидность восходящей социальной мобильности. Социальный сёрфинг как образ жизни, с одной стороны, тяготеет к логике системы: изменение характера активности в одной сфере стимулирует изменения и в иных. С другой стороны, он открыт для системной рас-согласованности: сёрфинг в одной сфере может сочетаться с движением по устойчивой колее в иной.
Обыватель в экзистенциальном кризисе. Как писал М. Вебер, идеальные типы «столь же редко встречаются в 328 реальности в абсолютно чистой форме, как физическая реакция, по-лученная в условиях полного вакуума». Функцией этой категории является обеспечение пони-мания социальных процессов, путем выделения в участвующих в них элементах их сути. Иде-альный тип обывателя Обыватель - это агент обывательского образа жизни как системы практик воспроизводства и эволюционного роста индивидуального благополучия. Успех в достижении такого благополучия является ядром ценностных ориентаций. В таком образе жизни господ-ствуют повседневные рутинные практики, оттесняющие поступки на дальнюю периферию в ка-честве нежелательных сбоев в нормальной жизни. Стандартизированный, рутинный труд высту-пает в качестве ядра обывательского образа жизни.
С одной стороны, стабильное общество в массовом масштабе воспроизводит обыватель-ский образ жизни. С другой стороны, именно такой образ жизни индивидов обеспечивает ста-бильность всех социальных институтов. Обывательский образ жизни встречается в разные эпохи, приобретая конкретно-исторические формы. В России начала ХХ в. это было мещанство и кре-стьянский образ жизни. В современном обществе потребления он опирается на принципы консюмеризма. Ближе всего к этому идеальному типу находится образ жизни крестьян традици-онного общества, организованный в рамках логики замкнутых сезонных циклов и ориентиро-ванный на решение проблем выживания. В современном обществе потребления к идеальному типу обывателя приближается потребитель-материалист. Формирование капитализма и урба-низация подрывают обывательский образ жизни в его традиционном варианте, однако создают основу для его динамической разновидности. Однако и в городе, втянутом в капиталистическое развитие, сохраняются сущностные черты такого способа существования: замкнутость жизненно-го мира в рамках движущейся почти по круговой траектории повседневности. Обывательская траектория совместима с прогрессом, однако в этом случае она принимает вид достаточно плос-кой спирали. Обыватель является индивидуалистом, что не исключает разумного эгоизма как заботы о создании для себя комфортной микросреды путем помощи ближним в их борьбе за свое благополучие.
Частью такого жизненного мира может быть обывательская религиозность, для которой характерен приоритет ритуалов над верой. Кроме того, обыватель богу не служит, не является его рабом, а пытается его использовать в решении своих повседневных проблем. Обыватель выносит темы, не имеющие прямого отношения к воспроизводству условий его существования в лучшем случае в зону любопытного, а в худшем бесполезного. Если он интересуется литерату-рой и искусством, то лишь для развлечения. Он либо аполитичен, либо наблюдает политику так же, как смотрит футбольный матч. Обыватель превыше всего ставит стабильность. Он склонен к консерватизму в стиле статус-кво. Отсюда враждебность к силам, пытающимся раскачать суще-ствующий порядок. Их обещаниям светлого будущего он не верит, полагая, что синица в руках ценнее журавля в небе. Революционеры и бунтари его раздражают.
Классовая позиция мелкого собственника является благоприятной базой для формиро-вания культурного типа обывателя. Это может быть и крестьянин, и ремесленник, и современ-ный фермер, и представитель нового среднего класса профессионалов. И в расхожей мысли ли-бералов о том, что средний класс является основой стабильности общества, нет сильного пре-увеличения. Среднему классу есть что терять, помимо своих цепей в форме порабощающей мелкой собственности, требующей немалых забот, стихии рынка или корпоративной дисципли-ны.
Противоположностью обывателю является пассионарий. В широкий оборот эта катего-рия введена Львом Гумилевым], хотя этот феномен под разными названиями встречается у мно-гих философов . У Гумилева эта категория слишком насыщена мистикой, чтобы быть удобным инструментом социологического анализа. В данной работе она используется в более инструмен-тальной форме. Пассионарий — это тип личности, в жизненном мире которого системообразу-ющую роль играют идеальные ориентиры (ценности, цели), выходящие за рамки логики повсе-дневной жизни. Он одержим целями идеального мира (религиозного, идеологического, поли-тического, философского, художественного). Они являются ядром его жизненного мира. Струк-тура экзистенциального кризиса обывателя История многих стран знает эпидемии, в ходе кото-рых массы обывателей превращаются в пассионариев того или иного типа. Фундаментом такой личностной трансформации является экзистенциальный кризис. Экзистенциальный кризис — это проблематизация собственного положения: надо жить так (например, как прежде или лучше), а в реальности это уже невозможно. Что же делать? Основными причинами такого кризиса в Рос-сии первых десятилетий ХХ в. стали несколько фундаментальных процессов, которые в тех или иных формах можно найти во многих странах и эпохах. (а) Государство само втягивает обывате-лей в политику, выводя их в экзистенциальные ситуации, где принятие пассионарности является формой преодоления когнитивного диссонанса. Распространенный вариант такого принуждения к пассионарности — война, организуемая государством. Здесь многие обыватели превращаются в пассионариев, которые рутинизируют свой риск и убийства других, обозначаемых в качестве «врагов». (б) Разрушение социальной и материальной среды обывателя, загоняет его в угол. В пассионарии обывателя толкает не бедность, а системная безнадежность. В. Ленин в начале 1920-х гг. очень точно охарактеризовал суть этой взрывной трансформации обывателя в пассио-нария: «взбесившийся» от ужасов капитализма мелкий буржуа легко переходит к крайним фор-мам революционности. (в) Пассионарии сознательно или случайно создают ловушки (в духе ло-гики концепций path dependency). В данном контексте в качестве экзистенциальных ловушек выступают действия, не допускающие возврата к исходному положению. Типичный прием — поворот мирного протеста в русло, где появляются жертвы, убедительно для масс приписывае-мые власти. г) Кризис существующего порядка, формирующий обоснованное предположение, что властвующая элита уже не в состоянии удержать руль. Заключение На микроуровне больших социальных конфликтов и катаклизмов просматриваются молекулярные трансформации лично-сти обывателя (человека статус-кво) в пассионария (человека, запрограммированного на полет, в ходе которого преодолевается притяжение инстинктов самосохранения, страха, жалости, со-вести и прочих психологических и моральных вериг). Настоящие пассионарии являются таковы-ми в любых социальных и культурных контекстах, меняя лишь стиль проявления пассионарно-сти. Обыватель — это тип противоположный пассионарию, однако в определенных обстоятель-ствах (наиболее характерные — кризис существующего порядка) он открыт для в ситуационного пассионария


7. Раскрыты особенности конфликтов, возникающих в сфере потребления медицинских услуг ( Т.И.Черняева)
Общая направленность модернизационных преобразований системы здравоохранения Рос-сийской Федерации отчетливо выражена в официальной риторике: качество, доступность, эко-номическая эффективность. Последнее, пожалуй, и является тем самым системообразующим фактором, который определяет как общие тренды, так и специфику организационных процес-сов. В погоне за экономическими показателями российское здравоохранение занимает неуте-шительное 61 место из 74 возможных по данным рейтинга систем здравоохранения на середину 2016 года. Ежегодно определяемый индекс здравоохранения представляет собой показатель, который отражает общую оценку системы здравоохранения, уровень развития и компетенции медицинского персонала, наличие современного оборудования, стоимость затрат на медицин-ское обслуживание. По этому интегральному показателю в лидерах оказались Южная Корея (88,43),Тайвань (84,72), Франция (80,6), Япония (80,19),Таиланд (79,75). Россия набрала 55,42 бал-ла, заняв положение между Сербией (55,81) и Грецией (55,01) .
Сравним государственные расходы на здравоохранение в соотношении с валовым внут-ренним продуктом. В России он составил примерно 3,4% ВВП в 2015 году и 3,6% - в 2016-м. В странах Евросоюза он превышает 7,2% ВВП, в странах Организации экономического сотрудниче-ства и развития - 6,5% ВВП . В нашей стране ситуация усугубляется заложенным в проект на 2018-2019гг дефицитом бюджета здравоохранения, что позволяет говорить об институциальных кон-фликтах, связанных с хроническим недофинансированием отрасли. Они предстают как ресурс-ные конфликты, или конфликты дефицита, объединяясь с конфликтами, порожденными кадро-вым дефицитом и недостаточным числом медицинских организаций в отдельных регионах.
Статистические данные показывают устойчивый рост финансирования отрасли из всех источников, однако, на деле денежный поток значительно сократился. Бюджет здравоохране-ния в 2017 году составил 381 млрд. рублей, что на 18% (85 млрд. руб.) меньше бюджета 2016 го-да.Вместе с тем объем платных медицинских услуг в России за тот же период вырос на 20% и к концу года составит около 700 млрд рублей.
Отметим рост стоимостного оборота рынка стационарной медицины в Москве на 33,6%: с 161,7 млрд руб в 2012 г до 216,1 млрд руб в 2016 г. Другими словами, госпитализаций стало меньше, но они выросли в цене. Это объясняется повышением цен на медицинское оборудова-ние и лекарства, увеличением зарплат персонала, а также развитием высокотехнологичной ме-дицинской помощи. Официальные данные Росстата по основным показателям системы здраво-охранения на конец 2015 года свидетельствуют об отрицательной динамике по численности врачей, числу больничных организаций, фельдшерско-акушерских пунктов.
Нельзя не заметить уменьшение числа фельдшерско-акушерских пунктов, что, без-условно, сказывается на доступности медуслуг, прежде всего, в российской глубинке. Однако и для столичных городов характерен тренд к сокращению численности стационаров. Так, по данным исследования РБК «Анализ рынка стационарных медицинских услуг в Москве» (BusinesStat, 2017), за 4 года (2012-2016) число городских стационаров сократилась на 8% и со-ставило 731 учреждение. В то же время в 2016 г в регионе было зафиксировано 3456,9 тысяч случаев госпитализаций в стационары, что на 3,1% выше уровня 2012 г. Динамика численности госпитализаций в стационары города в 2012-2014 гг была положительной, но с 2015 г наметилась тенденция падения числа госпитализаций, что связано с реструктуризацией стационарной меди-цинской помощи и перераспределением нагрузки с больниц (особенно круглосуточных стацио-наров) на поликлиники .
Курс на оптимизацию и реструктуризацию породил особый тип институциальных кон-фликтов, связанных с нарушением внутреннего и внешнего баланса системы здравоохранения (структурные конфликты, или конфликты распределения).
Большая часть бюджета расходуется на высокотехнологичную и специализированную медицинскую помощь, в то время как показатели здоровья населения по большей степени определяются доступностью медицинской помощи первичного звена (конфликты доступно-сти). Можно говорить о дисбалансе между внутренним состоянием системы и потребностя-ми ее внешнего окружения, связанным с нерекурсивным распределением средств между различными подсистемами.
Основываясь на идеях И.А.Тогунова , А.Г.Новосельцева о гносеологических основаниях конфликта, выделим отдельно квази-рыночные конфликты, порожденные противоречиями между системой стимулирования в здравоохранении и законами конкуренции (цены на меди-цинские услуги остаются высокими даже при избыточном предложении); между дорогостоящи-ми медицинскими технологиями и необходимостью обеспечить всеобщую доступность получе-ния медицинской услуги; между растущим числом нуждающихся пациентов и высокой стоимо-стью медицинской услуги (без улучшения качества медицинской помощи); между необходимо-стью внедрения инноваций и сохранением высокой стоимости на медицинские услуги; между клиент-центрированными требованиями рынка и сохранившимися медико-центрированными практиками оказания медицинской помощи.
Исследование ВЦИОМ, проведенное в сентябре 2016 года, представляет конфликтные зоны здравоохранения глазами россиян. Население не довольно уровнем профессиональной подготовки врачей (47%), недостаточной оснащенностью больниц современным оборудовани-ем (39%) и недофинансированием отрасли в целом. Нарекания опрошенных вызывает также низкое качество медицинских услуг в целом (28%), недостаточное обеспечение лекарствами (23%), недоступность медицинской помощи для населения (15%), несовершенство законода-тельства (7%). Практически каждый россиянин пользовался полисом ОМС (89%); последний раз по нему обращалось не менее года назад 53% опрошенных, не оформили полис 3% респон-дентов. Граждане, обратившиеся в государственные и муниципальные медицинские учрежде-ния по полису ОМС, отмечают такие проблемы как: длительное ожидание, с которым сталки-вались лично 56%, а 27% слышали об этом от родственников и знакомых. Некомфортные усло-вия, такие как недостаточное количество сидячих мест, отметили 42% . Не довольны качеством вентиляции 11% респондентов. Проблемы, связанные с дефицитом необходимого оборудова-ния и лекарств, выделили 40% и 29% соответственно, в то время как более трети опрошенных столкнулись с низким профессиональным уровнем врачей (37%), 43% - с неправильно постав-ленным диагнозом и ненадлежащим лечением. Пациенты довольно часто не удовлетворены плохими санитарными условиями и грубым отношением медперсонала; с ними столкнулись лично (36% и 32%), от своих знакомых и родственников об этом знают (18% и 36%). Недовольство россиян распространяется на требование оплатить медицинские услуги и препараты, которые должны быть бесплатными (31% и 30%),запись в медицинскую карточку или другую медицин-скую документацию большего количества процедур. По мнению пациентов, повысить качество здравоохранения возможно через изменение финансового регулирования - финансовое сти-мулирование или санкции. Так, 48% предполагает, что финансирование учреждений здраво-охранения, в зависимости от качества услуг – решит проблему, 35% опрошенных считают, что повлиять на ситуацию можно, просто уволив руководителя учреждения, оказывающего нека-чественные услуги, 25% - возлагают надежды на контроль со стороны независимых от медицин-ских учреждений организаций, защищающих права пациентов.
Незначительное количество респондентов низко оценивают работу страховых компа-ний, оформляющих полисы ОМС (5%), в то же время 77% участников опроса активно пользуются полисом обязательного медицинского страхования (ОМС). В течение года им воспользовались 57% респондентов. Наиболее востребована медуслуга через ОМС у женщин и потребителей с плохим материальным положением. Значительная часть опрошенных (35%) сталкивалась с вра-чебными ошибками, при этом каждый седьмой подал жалобу в страховую компанию, но 30% предпочли этого не делать. Значительная часть россиян поддерживают создание в системе ОМС института страховых представителей (82%), который должен защищать права потребителей. При этом половина респондентов считают, что этот институт не повлияет на качество медицин-ской помощи, предоставляемой в рамках ОМС .
Низкий уровень доверия системе российского здравоохранения в целом и пессими-стичный прогноз относительно возможностей российской медицины показывают результаты исследования Фонда «Общественное мнение», проведенного в период с 2008 по 2014 год. На вопрос «Как вы считаете, через десять лет уровень развития российской медицины будет более высоким, чем в передовых странах мира, более низким или таким же, как в передовых стра-нах?» примерно четверть опрошенных ответили, что он станет более высоким (в 2008 году 23%, в 2014 – 22%). Но доля тех, кто считает, что уровень сохранится примерно таким же, сократилась с 38% до 28%. Число же россиян, уверенных в том, что и через 10 лет уровень развития отече-ственной медицины будет более низким, чем в передовых странах, возросло с 18% до 26% Процесс оказания медицинской помощи включает различные виды взаимоотношений в триаде «медицинский сотрудник – пациент – общество» (информационные, экономические, правовые, этические и др.)Уровень конфликтогенности взаимодействий врача и пациента зави-сит от а) материально-технической базы лечебного учреждения, б) квалификации медицинского персонала, в) качества и стоимости оказываемых услуг, г) оценки пациентом объективных и субъективных составляющих медицинской помощи.
Различные уровни конфликтов в организации: внутриличностный, межличностный, меж-групповой, между личностью и группой, внутриорганизационный – требуют всестороннего ис-следования и идентификации. Управление конфликтом выступает как принципиально проект-ный процесс, включающий фазы конфликтологического аудита, диагностики, принятие управ-ленческих решений по инновационному изменению ситуации и реализацию соответствующих инноваций.
В рамках исследования конфликтов потребления в условиях городской поликлиники М.П.Гариповой под руководством Т.И.Черняевой проведены в 2015-2016 гг: конфликтологиче-ская экспертиза жалоб и обращений (на предмет исследования конфликтологического профиля жалоб, поступивших за период с 01 января 2015 года по 31 декабря 2015 года в медицинское учреждение N=65); анкетный опрос работников медицинского учреждения с целью выявления причин возникновения организационных конфликтов (N=100); фокус-группа (на предмет управ-ления конфликтами в пространстве социальных взаимодействий, институциональных отноше-ний и интеракций субъектов медицинского учреждения (N=10); анкетный опрос прикрепленно-го населения с целью уточнения удовлетворенности качеством и своевременностью получения медицинских услуг в городской поликлинике г. Уфа» (N=100).
Популярной практикой конфликторазрешения в медицинской организации является ра-бота с жалобами качества оказания медицинской помощи и обращениями пациентов. Результа-ты конфликтологической экспертизы жалоб показали, что среди лиц, написавших жалобу, боль-шую часть (60%) составляют женщины, а не мужчины. Наибольший процент среди них составля-ют лица молодого возраста от 31 до 40 лет. Самой частой причиной для написания жалобы яви-лось недовольство качеством и своевременностью оказываемых медицинских услуг (37%). Сле-дующим поводом для возникновения жалобы стали несоблюдение медицинскими работниками вопросов этики и деонтологии при общении с пациентами (15,5%) и вопросы доступности полу-чения медицинской помощи, связанной с трудностями и проблемами при осуществлении записи на прием к врачам-специалистам в системе «Электронная регистратура» (15,5%). На третьей по-зиции стоят вопросы по организации работы медицинского учреждения (14%).
Проведенный конфликтологический аудит (по Дж. Кресвеллу) с выяснением причин жа-лобы также указывает на то, что 14% жалоб исходят вследствие появления организационных проблем и структурной несогласованности (отказ в выдаче справок, заключений, документа-ции).
В процессе анализа судебно-медицинских заключений было установлено, что 41,4% жа-лоб пациентов юридически не обоснованы, а конфликт был вызван, в первую очередь, деонто-логическими причинами. Полученные данные показывают, что организационные недостатки, невнимание со стороны врача зачастую провоцируют агрессивное поведение со стороны паци-ентов, особенно с неустойчивой психоэмоциональной сферой . Анализ случаев показывает, что около половины судебных разбирательств можно было бы избежать при условии грамотного конфликт-менеджмента.
Проведенное исследование выявило сезонную закономерность в написании жалоб па-циентами. Всплеск жалоб в зимний период совпадает с возросшей нагрузкой на врачебный пер-сонал в связи с ежегодным подъемом заболеваемости ОРВИ и гриппа при обслуживании паци-ентов как на приеме в поликлинике, так и при вызовах на дом; проблемами с льготным лекар-ственным обеспечением из-за недостаточности количественной заявки лекарств в связи финан-совыми ограничениями. Всплеск жалоб в летнее время происходит вследствие отпускного пе-риода большинства медицинского персонала на фоне отсутствия некоторых узких специалистов и кадрового дефицита. Принятие ряда управленческих решений по организации работы учре-ждения, структурная реорганизация деятельности сестринского персонала, правильная расста-новка имеющихся кадров, привлечение для организации работы фельдшеров и среднего меди-цинского персонала позволит снизить причины для возникновения конфликтных ситуаций.


Участие в научных мероприятиях по тематике Проекта за период, на который предоставлен грант
Международная научно- практическая конференция Summer School: Liquid Modernity and its So-cio-Political Effects and the International Conference : G7 and Sociology: Democracy, migrations and conflicts. Рим. 18-23.09 2017. Организаторы: International Sociological Association, Research Commit-tee Sociotechnics and Sociological practice (ISA-RC26), Italian Sociological Association-Political Sociology Section. Н.Е.Покровский- Вице – президент организационного комитета конференции; соруко-водитель сессии Session 4 «Communities beyond the city: counter-urbanization, de-urbanization, sustainability of life». Пленарный доклад “Communities Beyond the City: Counter-Urbanization, De-Urbanization, Sustainability of Life”. В.И.Ильин - соруководитель сессии Session 4 «Communities be-yond the city: counter-urbanization, de-urbanization, sustainability of life». Пленарный доклад “Ur-ban-Rural Continuum as a Fluid Structure: The Case of Dual Life Style in Russia”.
Международная научно- практическая конференция 17th Annual Aleksanteri Conference «Rus-sia’s Choices for 2030» 25-27 октября 2017 года. Oрганизатор: Aleksanteri Institute, University of Hel-sinki. В.В. Козловский– Секционный доклад «Dynamics of Modernity in Europe and Russia in the Context of Civilizational Encounters» ( совместно с Р.Г.Браславским) Секция: 2G: Russia and Europe: Civilizational Identities and Interpretations of Modernity
Международная научно- практическая конференция 13th Conference of the European Sociological Association «(Un)Making Europe: Capitalism, Solidarities, Subjectivities» 29 августа-01 сентября 2017 года. В.В. Козловский– Секционный доклад «Trends of Civilizational Changes in Contemporary Eu-ropean Societies» (RN36_04a_P: Europeanization, Modernization and Social Transformations).
Международная научно- практическая конференция «Россия и мир: глобальные вызовы и стра-тегии социокультурной модернизации»/ "Russia and the world: global challenges and strategies of sociocultural modernization" . Н.Е.Покровский - Заместитель председателя программного комите-та. Пленарный доклад «Новые социальные смыслы пространства России: теоретические и реги-ональные аспекты» . Организатор и руководитель круглого стола СоПСо «Российская и между-народная социология: современная динамика, траектории и перспективы развития». В.И.Ильин В.В.Козловский - выступления на круглом столе.
Международный симпозиум по истории исследований сферы коммуникации "Памяти Уилбура Шрамма" (К 110-летию со дня рождения) Москва. НИУ ВШЭ. 16-17 ноября 2017 г. Н.Е. Покров-ский – член организационного комитета. Соруководитель Сессии 4 - Круглого стола «Как будет меняться медиасфера в среднесрочной и долгосрочной перспективе? Какие проблемы в сфере исследования коммуникаций будут наиболее актуальными?»
Международная научная конференция «Значение и смысл российских революций 1917 года (100-летнему юбилею посвящается). СПб. 09-10 ноября 2017 года
Oрганизатор: Санкт-Петербургский государственный университет. В.В.Козловский – председа-тель Оргкомитета. Пленарный доклад «Российские революции 1917 года: цивилизационный срыв и/или прорыв».
Международная научно-практическая конференция «Тревожное общество: о чём (не) говорит социология: Вы же хотите об этом поговорить?». СПб. 01-02 декабря 2017 года. Oрганизатор: Санкт-Петербургская Ассоциация Социологов. В.В.Козловский: приветственное слово. Презен-тация журнала «Журнал социологии и социальной антропологии»
XIII Международная научная конференция «Социально-гуманитарные науки и практики в XXI в.: из опыта молодежных исследований (человек и общество в меняющемся мире)». 22-23 мая 2017 г. ПГТУ. Йошкар-Ола. В.И. Ильин: - Секционный доклад «Жизненная колея и социальный серфинг как индивидуальные стратегии». Секционный доклад «
Международная научно-практическая конференция Дыльновские чтения «Социоло-гия XXI века: традиции и инновации». Саратов. НИСГУ. 10.02.2017. Т.И.Черняева - Секционный доклад «Конфликтное поле организационной культуры медицинских учреждений»
III Международная научно-практическая конференция "Социально-трудовые конфликты в Рос-сии и в мире: роль органов власти, профсоюзов и работодателей в их предотвращении и урегу-лировании", 31 марта 2017 г., Санкт-Петербург. Т.И.Черняева. Доклад «Этический кодекс как ре-сурс конфликт-менеджмента в медицинских организациях».
Международный научный симпозиум «Столетие гуманитарного образования в Саратовском государственном университете: Диалог времен – прошедшего, настоящего и будущего» Сара-тов. НИСГУ. 25.10.2017. Т.И.Черняева. Выступление на круглом столе «Зона ближайшего разви-тия как ресурс профилактики конфликта»
Всероссийская VIII Междисциплинарная научная конференция Угорского проекта. Д. Медведе-во Мантуровского района Костромской области. 12–15 мая 2017 года. Н.Е. Покровский - организа-тор. Пленарный доклад «По эту сторону принципа удовольствия». Формы кризисного «потреб-ления города» и их дезурбанизационная альтернатива. В.И.Ильин - организатор. Пленарный до-клад «Двумирность как принцип социальной трансформации континуума «город-деревня»
Всероссийская научная конференция XIX Харчевские чтения «Метатеоретизирование в науке: возможности и перспективы» 23 октября 2017 года. Oрганизатор: ФНИСЦ РАН, Журнал «Социоло-гические исследования». Козловский В.В, Браславский Р.Г. Секционный доклад «Трансформа-ция дисциплинарного пространства современной социальной теории»
Всероссийская научная конференция XI Ковалевские чтения «Глобальные социальные транс-формации XX – начала XXI вв. (К 100-летию Русской революции)». СПБ, 09-10 ноября 2017 года. Oрганизатор: Санкт-Петербургский государственный университет. В.И.Ильин - руководитель Секции 3. Человек в эпоху глобальных общественных перемен Секционный доклад –«Обыватель в экзистенциальном кризисе». Секционный доклад «Социальный серфинг как образ жизни текучей современности»
Всероссийская научно-практическая конференция «Региональная власть, местное самоуправле-ние и гражданское общество: механизмы взаимодействия». Саратов. ПИУ имени П.А.Столыпина РАНХиГС . 26.01.2017 Т.И.Черняева -Секционный доклад «Гражданская ответственность и паци-ентский экстремизм в ходе реформы системы здравоохранения РФ».
Всероссийская конференция «Акмеологические векторы профессионализации личности в обще-стве вызовов и угроз» Саратов, СГТУ. 27.04.2017 Т.И.Черняева - Секционный доклад «Готовность как ресурс профессионализации»


Адреса ресурсов в Интернете, подготовленных авторами по данному проекту
Социология Потребления. Сайт В.И.Ильина URL: http://www.consumers.narod.ru/


Библиографический список всех публикаций по Проекту, опубликованных за период, на который предоставлен грант, в порядке значимости: монографии, статьи в научных изданиях, тезисы докладов и материалы съездов, конференций и т.д.
ПУБЛИКАЦИИ 1 ЭТАПА (2016г)
1. Ilyin V. Anatomy of Russian Conservative Turn // Globalization and New Socio-Politiсal Trends / Ed. by F.Sacca. Rome: Eurilink, 2016, pp. 103-124.
2. Ильин В.И. Гибкая глокализация: российская повседневность между Западом и Востоком // Rethinking Russia’s Pivot to Asia: Context, Perceptions, and Prospects. The 6th International conference. October 28-29, 2016. Seoul, Korea. С. 81 - 89.
3. Ильин В.И. Методологический поворот к экзистенциальной повседневности // Проблемы теоретической социологии. Вып. 11. СПБ: Астерион, 2016. С. 148-164.
4. Ильин В.И. Нарва как транснациональный остров (интерпретация интерпретатора). Рецен-зия на книгу: Райк К. Моя Нарва между двух миров. Petrone Print, 2014. — 286 с. // Журнал социологии и социальной антропологии. 2016. №1.
5. Ильин В.И. Модели потребления как подсистемы моделей капитализма: кризисная транс-формация // Материалы международной научной конференции «Российское социологиче-ское сообщество: история, современность, место в мировой науке» (К 100-летию Русского социологического общества им. М.М. Ковалевского. 10-12.11.2016. С. 1281-1282. [Электрон-ный ресурс]. Адрес: http://soc.spbu.ru/nauka/publications/Sbornik_Koval_100.pdf
6. Нефедова Т.Г., Николаева У.Г., Покровский Н.Е. Интеллигенция в пространстве внегород-ской России / Социс.2016. №12. С.52-62.
7. Нефедова Т.Г., Покровский Н.Е., Трейвиш А.И. Урбанизация, дезурбанизация и сельско-городские сообщества в условиях роста горизонтальной мобильности/ Социс.2015. №12. С.60-69
8. Покровский Н.Е Современная российская социология во взаимодействии с естествознани-ем: люди, годы, жизни/ Материалы международной научной конференции «Российское социологическое сообщество: история, современность, место в мировой науке» (К 100-летию Русского социологического общества им. М.М. Ковалевского. 10-12.11.2016. С. 60-63. [Электронный ресурс]. Адрес: http://soc.spbu.ru/nauka/publications/Sbornik_Koval_100.pdf
9. Козловский В.В. Цивилизационный подход в изучении социальных неравенств в современ-ных обществах // Социология и общество: социальная справедливость и социальное нера-венство. Материалы V Всероссийского социологического конгресса. 19–21 октября 2016 г. Екатеринбург, 2016. С. 2352-2360.
10. Козловский В.В. Трансформация сексуальности в контексте множественных модерностей // Материнство и отцовство сквозь призму времени и культур. Материалы Девятой междуна-родной научной конференции РАИЖИ и ИЭА РАН. Смоленск –Москва: Изд-во СмолГУ, 2016. С. 407-411. (РИНЦ).
11. Козловский В.В. Социокоммуникативные практики репрезентации человеческой чувствен-ности // Социология и общество: социальная справедливость и социальное неравенство. Материалы V Всероссийского социологического конгресса. 19–21 октября 2016 г. Екатерин-бург, 2016. С. 2344-2352.
12. Черняева Т.И. Коррупция в институциальном измерении/ Противодействие коррупции: государственная политика и гражданское общество. Сборник научных статей. Саратов: По-волжский институт управления имени П.А. Столыпина . 2015 с. 20-22
13. Черняева Т.И. Управление конфликтом – условие социального благополучия и организа-ционной стабильности. Методические рекомендации по управлению конфликтами в ра-боте с населением/ Информационный вестник Ассоциации «Совет муниципальных образо-ваний. 2015. Выпуск 4 (14). октябрь-декабрь. С.50-58.
14. Черняева Т.И., Вест А.А. Кибербуллинг: факторы, ресурсы, практики/ Социальный мир че-ловека. — Вып. 6: Материалы VI Международной научно–практической конференции «Че-ловек и мир: миросозидание, конфликт и медиация в интеркультурном мире», 14–16 апре-ля 2016 г. / под ред. Н. И. Леонова. — Ижевск: ERGO, 2016. — 368 с. (Серия «Язык социально-го»). С.257-260

ПУБЛИКАЦИИ 2 ЭТАПА (2017г)
15. Ильин В.И. Социология потребления. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрайт, 2017. 455с. ISBN: 978-5-534-03742-5
16. Ильин В. И., Чой В. И. Торгово-развлекательные центры как пространство формирования качества жизни в России/ Социологические исследования. 2017. №4. С. 82-90 ISSN 0132 -1625
17. Ильин В.И. Структура исторической колеи России: проблемы методологии / Мир России. 2017. Т. 26. № 4. С. 30-50. ISSN 1811-038X
18. Козловский В.В. Цивилизационные контуры и эффекты российских революций XX столетия / Мир России. 2017. Т. 26. № 4. С. 7–29. ISSN 1811-038X
19. Ильин В. И. Тренды кризисного потребления россиян / SocioTime. Социальное время. 2017. Т.1 №9. С.40-45
20. Ильин В. И. Системный кризис российского общества потребления: глобализация, антигло-бализм и повседневные практики / Социологический ежегодник, 2017: Сб. науч. тр. / С 69 РАН, ВШЭ, СОПСО; Ред. Н. Е. Покровский. Ред. – сост. Д. В. Ефременко – М., 2017.С. 7-16. ISBN 978–5–248–00873–5
21. Покровский Н. Е. Историческая память как фактор укрепления сплоченности в малых сооб-ществах. Кейс-стади проекта «Усадьба "Хвалевское" в Вологодской области/ / Социологи-ческий ежегодник, 2017: Сб. науч. тр. / С 69 РАН, ВШЭ, СОПСО; Ред. Н. Е. Покровский. Ред. – сост. Д. В. Ефременко – М., 2017. С.64-80. ISBN 978–5–248–00873–5
22. Черняева Т. И., Черняева К. О., Гарипова М. П. Конфликты в сфере потребления медицин-ских услуг/ Социологический ежегодник, 2017: Сб. науч. тр. / С 69 РАН, ВШЭ, СОПСО; Ред. Н. Е. Покровский. Ред. – сост. Д. В. Ефременко – М., 2017.С. 152-164. ISBN 978–5–248–00873–5
23. Chernyaeva T.I, Garipova M.P., Kokina N.V. Managerial technologies for the conflict prevention and regulation in the Russian health care organizations / Scientific discussion, vol.1. No 2. 2016. pp.111-115 (Praha, Czech Republic) ISSN 3041-4245
24. Ильин В.И. Двумирность как принцип социальной трансформации континуума «город-деревня» / Социальные науки и перспективы устойчивого развития сельских сообществ Ближнего Севера России. Сборник тезисов и материалов VIII Междисциплинарной научной конференции Угорского проекта (12–15 мая 2017 года) / Под редакцией Н. Е. Покровского. – Москва: Университетская книга, 2017. С. 77-82 ISBN 978-5-98699-268-6
25. Покровский Н. Е. «По эту сторону принципа удовольствия». Формы кризисного «потребле-ния города» и их дезурбанизационная альтернатива / Социальные науки и перспективы устойчивого развития сельских сообществ Ближнего Севера России. Сборник тезисов и ма-териалов VIII Междисциплинарной научной конференции Угорского проекта (12–15 мая 2017 года) / Под редакцией Н. Е. Покровского. – Москва: Университетская книга, 2017. С. 71-77. ISBN 978-5-98699-268-6
26. Козловский В.В. Изменчивая человеческая телесность в гендерном измерении: автономия и солидарность / Сила слабых: гендерные аспекты взаимопомощи и лидерства в прошлом и настоящем Материалы Десятой международной научной конференции РАИЖИ и ИЭА РАН. Смоленск –Москва: Изд-во СмолГУ. 2017. С. 13-16.
27. Покровский Н. Е. Инициативные проекты трансформаций локальных сообществ во внего-родской России / Социальные науки и перспективы устойчивого развития сельских сооб-ществ Ближнего Севера России. Сборник тезисов и материалов VIII Междисциплинарной научной конференции Угорского проекта (12–15 мая 2017 года) / Под редакцией Н. Е. По-кровского. – Москва: Университетская книга, 2017. С. 101-107. ISBN 978-5-98699-268-6
28. Черняева Т. И., Черняева К. О., Курбановская Е.М. Этический кодекс как ресурс конфликт-менеджмента в медицинских организациях / Социально-трудовые конфликты в России и в мире: роль органов власти, профсоюзов и работодателей в их предотвращении и урегули-ровании : III Международная научно-практическая конференция, 31 марта 2017 года. — СПб. : СПбГУП, 2017. С.223-228.
29. Ильин В.И. Социальный серфинг как образ жизни текучей современности // Глобальные социальные трансформации XX – начала XXI вв. (к 100-летию Русской революции) / Мате-риалы научной конференции IX Ковалевские чтения 9-11 ноября 2017 года. СПб.: Скифия-принт, 2017. С.444-446 ISBN 978-5-98620-274-7
30. Ильин В.И. Обыватель в экзистенциальном кризисе // Глобальные социальные трансфор-мации XX – начала XXI вв. (к 100-летию Русской революции) / Материалы научной конфе-ренции IX Ковалевские чтения 9-11 ноября 2017 года. СПб.: Скифия-принт, 2017. С.327-330. ISBN 978-5-98620-274-7